|
Есть актеры, которые играют интуитивно, поддаваясь мимолетному вдохновению. А есть такие, кто тщательно и порой мучительно долго прорабатывает каждый новый образ, привнося в роль свою интеллектуальную собственность. Наталья Гундарева именно такая. "Ее одаренность связана с рацио", - сказал об актрисе ее наставник по Щукинскому училищу Юрий Катин-Ярцев.
Актриса Наталья Гундарева родилась на исходе лета 25 августа 1948 года. В эту пору в средней полосе России, откуда она родом, редко когда стоит знойная погода. Чаще всего - дожди. Вот и завтра, наверное: проснется в день своего рождения актриса Гундарева, а на дворе согласно обещаниям Гидрометцентра дождь. Но Наталья Георгиевна не расстроится ненастной погоде - что уж поделаешь, если твой день рождения угодил где-то между летом и осенью? Окончила Театральное училище им. Б. Щукина (1971). Актриса Московского театра им. В. Маяковского. По результатам опросов журнала <Советский экран> признана лучшей актрисой 1977, 1981, 1984 годов. Лауреат Гос. премии СССР (1984 - за театральную работу), Лауреат Гос. премии РСФСР им. бр. Васильевых (1980 - за участиев в фильме <Осенний марафон>). Народная артистка РСФСР (1986). Орден "За заслуги перед Отечеством" IV степени (1998). Премия МКФ "Восток - Запад" в номинации "За лучший женский образ" (2000, Баку). В актрисе Гундаревой весны - ни капли, зимы - ни на йоту. Вся она состоит только из лета и осени. То есть при первом взгляде на нее кажется, что в Наталье Гундаревой вообще нет ничего, кроме летнего зноя. Жаркая кустодиевская плоть ("жар-птица" - так называли Гундареву в начале 70-х восхищенные первооткрыватели ее таланта), рожденные солнцем веснушки ("конопатое чудо" - еще одно из комплиментарных прозвищ для выпускницы Щукинского училища)... Такие женщины, как она, созданы не для того, чтобы цвести, а для того, чтобы плодоносить. В ее ролях никогда не бывает недосказанности, неопределенности: вся она перед зрителем - как под ярким солнцем, ни один закоулок души не сокрыт в тени. Словом, не женщина - лето. Но, произнеся "лето", хочется почему-то сделать паузу, а потом добавить: "бабье лето".
Лучшие ее роли - те, в которых чувствуется дыхание осени. Просматривая список бесчисленных гундаревских киноролей, выделяя главные фильмы ее актерской биографии, вот что пометил я галочкой: "Осень" Смирнова, "Осенний марафон" Данелии, "Отпуск в сентябре" Мельникова. Ну, конечно, были еще "Сладкая женщина", "Вас ожидает гражданка Никанорова", "Подранки", "Однажды двадцать лет спустя", менее удачные картины последних лет - "Небеса обетованные", "Собачий пир", за который она получила "Нику". Гундарева - женщина верная. В 1971 году после "Щуки" ее позвал к себе в театр Андрей Гончаров, и с тех пор Наталья Гундарева - в Маяковке. У нее свой, неизменный режиссер, своя, неизменная публика. Театр для Гундаревой - не романтическая любовь, не бурные "романы" то с одним режиссером, то с другим. Театр - это как брак, как семья: однажды и до гробовой доски. Бывает, что брак временами оборачивается рутиной, но зато, когда режиссер и актриса понимают друг друга с полуслова, роль обретает особую прочность и добротность. Непревзойденная Гундаревой вершина в Театре имени Маяковского - Катерина Измайлова в "Леди Макбет Мценского уезда", настоящая трагическая роль. Таких ролей могло бы быть у нее больше, она могла бы стать идеальной актрисой для "трагедии по-русски", "трагедии по-островски". Но так сложилось, что "оптимистических" ролей у Гундаревой в театре больше, чем "трагических". Спустя два месяца после юбилейной даты, в ноябре 1998 года, в женском журнале было опубликовано интервью с Гундаревой. К сожалению, в публикации не указано имя интервьюера. Но, без сомнения, это опытный, профессиональный и тактичный журналист. Задаваемые вопросы очертили тот круг проблем, который сделал эту беседу содержательной и целенаправленной. Собеседник явно помнил о недавней круглой дате. И Наталья Георгиевна, неоднократно заявлявшая о своей нелюбви вспоминать прошлое, охотно говорила и о прошлом, и о настоящем; говорила о ролях, о личном, о политике, о жизни. И это интервью являлось своеобразным завершением тех раздумий, тех чувств и мыслей, которые, как нам кажется, посещали Наталью Георгиевну в те юбилейные дни и которые, как мы предположили, были в разные годы запечатлены в ее многочисленных интервью, фрагменты которых и составили содержание главы "Не юбилейте!". - Наталья Георгиевна, вы очень популярная актриса. А как все началось? Из детской мечты? - Да Бог его знает, я уже не помню. Я жила рядом с высоткой на Котельнической набережной. В этих домах обитали очень известные люди, и в нашей школе был сильный родительский комитет. Нами занимались: водили в театры, консерваторию, приглашали интересных людей на школьные вечера. Потом я решила пойти во Дворец пионеров. Такое времяпрепровождение мне нравилось больше, чем ходить на танцплощадку. Может быть, я губила в себе какие-то комплексы, потому что фактура у меня не самая подходящая для актрисы. В театре ведь всегда нужна молодая красивая героиня, а я полная, рыхлая, себя стеснялась. Представляете, я со своим ростом и комплекцией поступила в баскетбольную секцию спортивной школы. Однажды в школе организовали лыжный поход, и я, которая никогда не стояла на лыжах, пошла, в ветреную погоду ходила без шапки, чтоб доказать, что морозоустойчивая. Наверное, это было некое изживание чего-то в себе. Доказать, что и в такой плоти, которая многим казалась несовершенной, важен дух. Когда Гончаров узнал, что я после аварии опять за рулем, то сказал: <Наташа, вы опять доказываете, что все можете?> Доказываю, но самой себе. Моя мама говорит, что первое слово, которое я сказала, было <сама>. С <сама> началась моя жизнь; этим же, наверное, и закончится. - Тяжелая авария? - Месяца три не могла играть, даже не поехала на гастроли. Но очень подбодрили меня на Одесской киностудии, пригласив на роль в фильме <Подвиг Одессы>. Я им говорю: <А как же я буду играть?> - а они мне в ответ: <У нас время военное, нам все равно, что у вас на лице>, чем вселили в меня надежду. - Желание играть... Что это? Может быть, продление состояния детства? - Я бы не сказала, что эти ощущения похожи на детство. Детство связано с беззаботностью. А все впечатления, которые выносишь на сцену, для меня связаны с мучениями. Когда настрадаешься, твоя душа очень многое приобретает. Тебе становится многое понятно. Не только плохое, но и хорошее - оно становится значительнее, яснее, явственнее. Поэтому ты можешь спокойно выходить на сцену и блистательно играть комедию, потому как знаешь, что такое счастье. И можешь понять любого нищего, сирого, убогого, потому что сам прошел через страдания. Для меня актерское мастерство - не баловство. У меня были веселые роли, но я не умею смешить людей, мне стыдно. Я цирк не люблю. Мне кажется, что изнутри все люди несчастны и одиноки. Думаю, что те, кто прилюдно много смеется, в глубине души скрывает печаль. Они стараются забить ее в дальний угол, чтобы другие не узнали, что им больно. Такая форма защиты. Панцирь. - Страдание, жизненный опыт идут в копилку актеру. А счастье? - В мою - нет. Когда счастлива, становлюсь такая сытая, даже толстею. Мне становится все равно. А я ненавижу себя в состоянии <все равно>. Мне лучше муки адовы. Я к ним привыкла. Так сложилась моя жизнь, и изменить это нельзя. Мне кажется, что я иногда воспринимаю реальность неадекватно. Можно было бы не обращать внимания на что-то, а я обращаю: должна через все пройти, все пережить. Во многих ситуациях я беру крайне отрицательный вариант, весь его проживаю, а потом оказывается, что все решается положительно. И тут я начинаю думать: какая же я была дура, что ходила с больным сердцем, пила валокордин... Но наступает следующий момент, и все повторяется сначала. Видимо, такой организм. - Сейчас, глядя с вершины, что вас привлекает? - Привлекает, как ни странно, жизнь не в ярких ее проявлениях, потрясениях, а в спокойной умудренной текучести. Очень хочется остановить этот бег, увидеть, как идет дождь, шевелится листва, поднимается туман. Ведь живешь либо в прошлом (чего я не делаю никогда, даже дат не помню), либо всегда думаешь о том, что нужно сделать завтра. Но реальностью ты практически никогда не живешь. А очень хочется ее ощутить! Однако трудно вырваться из того ритма, что продиктовала жизнь, трудно и даже, если хотите, страшно. Начинает казаться, что ты что-то теряешь. Хотя я думаю, что наступает такой момент, когда ты понимаешь, что чего-то достиг, и можешь взглянуть окрест себя. Мир так многообразен, значителен, есть много тем, которые отсутствуют в нашей жизни, но мы бежим к своим целям, вершинам. А потом с этих вершин видишь все, что осталось у подножия, и это так интересно! А ты ничего не видел, когда бежал. - Вы человек не светский? - Когда мне надо, я надеваю <долгое> платье, делаю очи вместо глаз и иду. Но иду, как агнец на заклание. Конечно, бывает приятно, но проводить так большую часть жизни, когда рядом есть друзья, которых очень редко видишь, когда всегда нужно что-то прочитать, что-то подучить, собрать или разобрать чемоданы... - На что вы тратите вторую половину жизни? - У меня ее практически нет. Все время работаю. Многолетняя привычка. Раньше я отпусков не видела. Отпуск - а я снимаюсь в фильме <Вас ожидает гражданка Никанорова>. Сейчас фильмов почти нет. Недавно отказалась от двух предложений. Знаю, что потом буду жалеть смертельно, но наступил такой момент, когда я поняла, что мне нужно отдохнуть. Последние два года были насыщены работой. А в кино работала не так уж много: небольшая работа у Романа Ершова в <Лакейских играх>, у Аллы Суриковой в фильме <Хочу в тюрьму>, были и <Петербургские тайны>. Сказать, что есть мощные работы в кино, не могу. - Чем, по-вашему, вы платите за успех? - Наверное, детьми. У меня всегда была работа. И она постоянно опережала очередную необходимость завести ребенка. Эту работу, считала, доделаю, а потом... Все ставила в зависимость от работы. А работала вечно очень много. Одиночеством в старости - думаю, этим буду платить. - Не страшно? - Жить вообще страшно. К тому же есть тихая такая надежда, что Бог не оставит своей милостью; может быть, все это произойдет в одночасье, и ты не будешь висеть тяжким грузом на тех, кто останется рядом с тобой. А уйдешь, оттолкнувшись одной ногой от земли. - Бывают ли моменты, что играть не хочется? - Как только раздается третий звонок, ты - уже не ты. Ты делаешь шаг на сцену, попадая в полоску света или темноту, - и твоя жизнь преображается. Ты уже не властен над собой. Профессия странная, она ведь предательство в себе заключает: когда ты снимаешь свою одежду, оставляешь свои привычки, ты, по сути, предаешь самого себя, становишься кем-то другим, причем совершенно не обязательно хорошим. - Накладывают ли на вас отпечаток дурные качества сыгранных персонажей? - Думаю, в каждом человеке всякого намешано. Нормальные люди просто стараются изживать в себе дурные качества, а другие выставляют их напоказ, говоря: <Да, я такой, но что делать, раз такой характер?> Менять надо характер, чем-то поступаться, думать не о себе, а о ком-то другом. До тех пор, пока человек готов меняться, узнавать что-то, он не стареет. Я в этом году первый раз на парашюте полетела, на пляже с причала. Летела над морем. Ощущение дивное! Я могла бы быть летчицей. Люблю аэропорт, самолеты, люблю наблюдать, как они взлетают, садятся. - Какой вы себе видитесь? - Думаю, что я не сахар. У меня характер упругий. - А окружающие что говорят? - У нас, чтобы к тебе хорошо относились, нужно по крайней мере... умереть. Тогда все начинают страдать, говорить, какая ты была хорошая. Все становятся твоими друзьями, а так, пока ты живешь... О! - Вас предавали? - Не могу сказать, что было много таких случаев. Из того, что я помню, - один раз. Я до сих пор с этим человеком не общаюсь. Притом, что она подходила ко мне в Прощеное воскресенье, не могу переступить через себя. Я предательство не выношу больше всего в жизни. Другие слабости еще можно простить. Предательство - это значит, что ты остаешься без тылов, что построил свой замок на зыбучих песках. И у тебя в жизни ничего не остается. - О чем вы сожалеете? - Возможно, это покажется самонадеянным, но я ни о чем не жалею. Я много видела, много просмеялась и прострадала... Почувствовала объем жизни и не отказываюсь ни от одного своего дыхания. Это моя жизнь, и я рада, что она прошла так наполнение. Работа, встречи с интересными людьми... Одни прошли, другие задержались. Гундарева возвращается. В принципе - случилось чудо. Оно воплощено в женщине, которая сидит на солнышке и улыбается мне той самой улыбкой, которую мы полюбили по спектаклям и фильмам. А потом с доверием и откровенностью делится своими надеждами, сомнениями, болями. Эти надежды ей самой кажутся безумными, но и реальными одновременно: пережив инсульт, после которого чаще всего уже не встают, Наталья Гундарева мечтает о возвращении на сцену. И упорно идет к этому счастливому дню. Через такие тернии идет, какие не приснятся в страшном сне. Инсульт - мозговой удар, мгновенное нарушение кровоснабжения тех жизненных центров, где сформирована личность человека. Это беда страшная - столкнувшись с ней, врачи не могут быть уверены ни в чем. Паралич, распад индивидуальности, разрушение речи - самое малое, что может тут грозить. Но Гундарева совершенно прежняя - говорит остро и стремительно, реагирует мгновенно и остроумно, выглядит так, как может выглядеть "сладкая женщина" в час долгожданного отдыха. Встает пока при помощи подруги - левая нога еще плохо слушается хозяйку, - но с неистребимой грацией актрисы. Идем медленно, мои попытки взять ее под руку отвергаются: во-первых, мы не инвалиды, во-вторых, левая рука пока тоже подгуляла, надо еще поработать. Первое интервью, по-видимому, и для нее событие - она в него бросается как выбегает на сцену, внутренне собираясь и входя в роль самой себя, - какой она покинула нас тринадцать месяцев назад. ИЗ ГАЗЕТ: 18 июля 2001 г.: любимая актриса миллионов Наталья Гундарева доставлена в Институт имени Склифосовского. Диагноз: обширный инсульт мозга. Больная в коме. Пресса пугает полным параличом и остановкой дыхания, "болезнь прогрессирует с невероятной скоростью". Включен аппарат искусственного дыхания. Как пишут, даже если жизнь будет спасена, восстановить мозговые центры медицина не в состоянии. Вероятность пожизненного паралича - 99,9 процента. Конец июля: к Гундаревой начало возвращаться сознание. Вести из НИИ имени Бурденко: состояние нестабильное, за день меняется несколько раз. Первая встреча с мужем - актером Михаилом Филипповым - якобы вызвала у больной нервное потрясение. Февраль 2002 г.: Наталья Гундарева, уже в реабилитационном центре, возвращается к благотворительной деятельности и в рамках программы "Во имя здоровья" помогает известнейшим деятелям кино пройти курс лечения. Помогает вовремя: с больничной койки она спасла для нас еще несколько любимых нами людей. Дает интервью о важности благотворительных акций и об эстафете добра ("Известия", 27 февраля): "Я обрела еще большую веру в то, что миром правят доброта, участие, сострадание, желание помочь бескорыстно". Лето 2002 г.: Гундарева все настойчивей говорит о возвращении на сцену. Я показываю ей эту хронику, взятую из газет и интернет-сайтов, и она с изумлением ее читает. Потому что смотрит на свои злоключения словно со стороны (не может быть, чтобы такое случилось со мной!). А еще потому что масс-медиа, привыкшие в трагедии видеть сенсацию и взбивающие в одном флаконе факты с пикантными слухами, вызывают у нее брезгливость. Гундарева занята делом мучительным: она тянет себя обратно к нормальной жизни с упорством и целеустремленностью, которые когда-то заставили Маресьева ползти через тайгу к людям. Но "Повесть о настоящем человеке" мы записали в тот же ряд совковой литературы, где "Кавалер Золотой Звезды", и, забыв о существовании настоящих людей, сами стали значительно хуже. Слабее, трусливее, бессовестнее, подлее. Ведь Маресьев тянул к полноценной жизни не только свое бренное тело - он нас к ней тянул. И теперь Гундарева. Тоже чудо, свершение невероятного, одна десятая процента. Что тут сработало? Во-первых, рядом с маленьким, но гвалтливым миром тусовок и игрищ существует тихий, но большой мир, где знают свое дело, где не вывелись такие понятия, как доброта, милосердие, взаимопомощь. Этот мир теперь в тени, но он есть, хотя мы о нем вспоминаем в минуту беды. Газетную утку родит любой дилетант - человека вылечит только высокий профи. Врачи наши по-прежнему умеют делать невозможное. Виват им и поклон. Во-вторых, любовь. Пока Гундарева для нас играла, мы не отдавали себе отчета в том, какой заряд добра и энергии она дарила. Но вот случилась беда, и для миллионов людей словно отключили водопровод - труднее стало очистить душу. Судьба актрисы оказалась частью нашей судьбы. Мощный вал тревоги и любви прокатился по стране, и теперь уже она почувствовала его энергию. Ее спасла для нас и наша любовь. Беда возвращает явлениям их масштаб и помогает людям осознать себя людьми. А актер в России по-прежнему больше чем актер. 13 августа 2002 г.: в парке ближнего подмосковного санатория Наталья Георгиевна Гундарева дает свое первое после болезни большое интервью. Марафон - В фильме "Осенний марафон" ваша героиня, кажется, навсегда замерла в ожидании беды. Это свойственно вам в жизни? - Нет, несчастья стараюсь пройти быстро. Считаю, что в жизни все время должно что-то происходить - и не останавливаюсь, иду дальше. Ведь не может же быть только плохое! И мне неинтересно горевать: мол, помнишь, как раньше было хорошо! Интереснее - что будет дальше? Пожилым свойственно думать о том, что пройдено, молодым - что впереди. Пожилой уже знает, что ждет впереди, и он туда не хочет, старается отодвинуть это будущее. А я вот думаю о том хорошем, что меня ждет. Уповаю на день грядущий, который, может быть, принесет новые роли, - мне так легче жить. - Я могу спросить вас о случившемся? Как это бывает? - Такого, наверное, никогда не ждешь. И конечно, это переворот в сознании. Все последние годы я жила в непрерывной гонке, когда утром за волосы стаскиваешь себя с постели, вливаешь в себя кофе, глотаешь сигарету, бросаешься в машину, мчишься на репетицию, примерку, спектакль, съемку, а к вечеру прибегаешь выпотрошенная, не понимая, куда ушел день. И кажется, что ничего не сделано, хотя объективно это не так: прошла репетиция, примерила платья для новой роли... Но настоящего, на что стоило бы употребить это жизненное пространство, - нет совсем. Я люблю результат, а моя работа результат дает далеко не сразу, и никогда не знаешь заранее, что из нее выйдет... И вдруг в этой гонке судьба меня остановила. И я думаю: почему Бог мне послал эти испытания? Может, потому, что я люблю результат, а это свойственно людям, которых обуяла гордыня? Как на Олимпиаде, где кругом плакаты: "Дальше всех! Выше всех! Лучше всех!". Может, судьба решила меня поставить на место? Нет, правда, правда, правда! Я даже стала распоряжаться судьбами других. Конечно, люди сами доверяли мне свои судьбы, я этого не требовала, не становилась Саваофом - они ко мне приходили со своими несчастьями, и я старалась им помочь. - Какая же это гордыня! - Но я ведь стала ощущать себя... всесильной. Хотела всё мочь и мне было важно не то, как я прожила день, а - его итог. А это очень вредно. И теперь я проживаю жизнь немного иначе. И все время думаю об истине, которая стала для меня главной: Бог посылает испытания сильным. Много думаю над "Братьями Карамазовыми", потому что в нашем театре скоро поставят этот спектакль. Как школьница - прохожу роман заново. Читаю, останавливаюсь, начинаю с начала - мне нужно постичь. Там есть слова: в испытаниях, в горе ищи счастье, радость. Я и пытаюсь найти радость. И много работаю. Распределения ролей еще не было, но мужу там будто бы сулят роль Мити Карамазова. И я ему теперь читаю про Митю. Так что я не только о себе думаю... Я ведь даже не знаю, буду ли я в этом спектакле. Может, я покажусь нескромной, но мне кажется, что до сих пор я играла хорошо. Во всяком случае - на пределе возможного. Даже в средних пьесах старалась выжать из роли все, что можно. Эти роли я любила, отдавала им все силы и даже получала премии. Нас еще в театральном учили играть так, будто завтра ты умрешь! Так я и играла - словно умирать собралась. Мне так привычней, лучше. - Вы думаете, что теперь захотите и сможете играть иначе? - Играть, как прежде, наверное, уже не смогу - нужны огромные физические силы, а их не будет. А играть хуже не могу себе позволить. Ведь театр - это легенды, которые кругами расходятся после спектакля. Стоит снять его на пленку - легенда разрушается. Поэтому до потомков должны доходить легенды, а не вещественные доказательства. Театр стареет быстрее, чем любое другое искусство, как событие он устаревает буквально на следующий день. И пусть лучше остаются легенды: кто видел - перескажет тому, кто не видел. - Но вы уже дважды доказали, что невозможное возможно. Вы с триумфом вернулись на сцену после автокатастрофы несколько лет назад, вы возвращаетесь к нам теперь - судьба вас наградила способностью перешагивать через любое "не могу". Это значит, вы опять не знаете, каков будет результат. Он еще может быть ошеломителен... Одна и без страховки - Я задам вам вопрос почти на грани мистики: когда случилось несчастье, по стране прокатился шквал всеобщей тревоги и любви к вам - в прессе, в Интернете, в письмах, в звонках во все редакции, - вы этот шквал чувствовали? - Я думаю, что осталась жить не только благодаря врачам, которые меня вытаскивали, и не только близким, а и благодаря любви очень многих людей. Они молились за меня, они подходили и просили обязательно выйти на сцену. Они говорили: вы должны! И если я когда-нибудь выползу на сцену, - благодаря им. Я не могу разочаровать тех, кто за меня молились, я должна выйти! В Пятой Градской больнице есть церковь, и батюшка мне всё говорил: милочка, вы ходите, ходите, вы должны - мы на вас смотрим. И мне ничего не оставалось, как идти. -Маресьев с ампутированными ногами вернулся в авиацию. А вы хотели стать летчицей и еще недавно летали на дельтаплане. - Очень все трудно... Болезнь такая, что все происходит ужасно медленно. А я всегда с лету хватала и для меня эта медленность невыносима. Близкие говорят: смотри, ты же не могла пошевелить пальцем ни на руке, ни на ноге - а сейчас сидишь, встаешь, ходишь, пишешь, читаешь. А мне смешно и странно, когда окружающие радуются: Наташа уже ходит! Я им говорю: радоваться будем, когда вы сможете меня оставить в квартире одну, и я сама подойду и возьму нужные вещи, сама оденусь, сама выйду на улицу, зайду в магазин и сама куплю то, что мне нужно, и никто не будет меня страховать. Когда я наконец останусь одна. - Никакую женщину нельзя оставлять одну и без страховки. - Я не люблю слово "одиночество" и очень люблю слово "уединение". Одинокий глубоко несчастен, но несчастен и тот, кто не имеет возможности уединиться. Иногда нужно уходить в свою скорлупу... Между прошлым и будущим - Простите, что я возвращаю вас к случившемуся ужасу. Что это было - просто провал? - Я ничего не помню. Полная вырубка света. - А первое ощущение после? - Не помню. Хотя нет, помню: меня грузят в "скорую", чтобы везти в институт Бурденко. Все ведь случилось на даче, и говорят, что в тот день я долго загорала на этом адском солнце, потом купалась в жутко холодной Истре и еще ходила заниматься на тренажерах в медпункте. Испытывала свои жизненные силы как только можно - как варвар. А вечером муж нашел меня лежащей на кухне. Я там что-то готовила - везде лежали наструганные овощи. А еще помню, что накануне играла "Любовный напиток". Женя Симонова мне рассказывает, что я все твердила тогда: так хочу отдохнуть, сойду с ума, если не отдохну! - Потом вырубили свет. А когда снова врубили - что вы увидели? - И этого не помню. Хотя помню, как меня перевозили из Бурденко в Склиф - какие-то черные таблички на воротах. Я их увидела в окно реанимационной машины. - Вы уже замечательно говорите, и я сейчас наслаждаюсь, слушая тот самый голос любимой актрисы. А первые слова, которые вы сказали в этой второй жизни, - помните? - Нет... Наверное, это не самые лучшие слова. - Ваше ощущение жизни и ее ценности как-нибудь изменилось? - Оказалось, то, что было - и есть счастье. Когда мы были молодыми и здоровыми, бегали по песку, кидались в волны, кричали: не заплывай далеко, ногу сведет! На пляже детям устраивали какие-то представления; мы хотели спать, а там какой-то человек с ужасным акцентом кричал: к нам прышол Ра-абинзон, к нам прышол Рабинзон! И дети всё орали: а-а-а!!! А нас это раздражало: мы хотели спать и этого Робинзона ненавидели. А теперь ясно, что это всё и было - счастье. Просто его не сознаешь никогда. И все торопишься: что дальше? - Мы сейчас шли с вами по тропинке, и там сидел кот, наслаждался солнцем. Он не думал про то, что дальше, а просто наслаждался - животные умеют ценить мгновение. Может, поучиться? - Я животных не люблю - ни зоопарки, ни цирки. Бывает. А жить вот этой минутой, проживать ее полностью мало кто умеет - это правда. Все время кажется, что где-то что-то есть еще лучше. Хотя я замечала, что людям со мной становилось спокойнее: я им говорила: давайте посидим, посмотрим на закат, послушаем тишину... - На сцене вы умеете проживать каждый миг так вкусно, что в зале от этого делается очень хорошо. - Потому что это моя любовь. Я это люблю. Театр мой дом. Особенно когда был жив Гончаров - мне было так уютно в его театре... Его спектакли меня лечили от бед - я переступала порог театра, и все отлетало куда-то далеко. А выходила на сцену - и ни с чем не сравнимое счастье не покидало меня все три часа. А ведь выйдя на сцену, уходила с нее уже только в антракте. - Уставали? - Конечно, очень. Часть жизни уходила от меня. Если повесить какие-нибудь датчики, то аппаратуру зашкалит: сердце улетало куда-то через горло. Не знаю, какой ангел-хранитель меня оберегал - я уже давно должна была умереть. Я прыгала на сцену - словно топилась, и после спектакля сердце было как у гончей собаки - дышать не могла, мне было плохо. Театр - очень сильная нагрузка. Преодоление - Пока вас не было с нами, мир изменился: без вас тут случилось 11 сентября, когда сместилось сознание целой планеты. Да и театр, куда вы вернетесь, уже другой, и в нем другой хозяин. Вам заново придется все это осваивать. - У нас с Арцыбашевым нормальные отношения. Он знает цену этой труппе и понимает, чего стоило Гончарову ее собрать. У нас блистательное созвездие актеров, и если Сергею Николаевичу удастся их всех правильно использовать - чтобы каждому кольчужка не была коротковата, - то все будет хорошо. - Кроме возвращения на сцену, чего вы еще ожидаете с особым нетерпением? - Только одна мечта: пожить жизнью, какой жила. Сесть за руль, войти в квартиру, самой открыть дверь. Вернуться. Когда я весь день мечусь по процедурам, то понимаю, какая для этого нужна адская работа. Но без нее я уже никогда не смогу вот так развернуться и легко поднять ногу в батмане - все время буду бояться упасть. Самая сложная работа - истребить страх. Однажды на спектакле "Виктория" мне сделалось плохо, меня увели за кулисы. И потом всякий раз, когда я подходила к этому месту в спектакле, мне становилось так плохо, что я боялась упасть. На каждом спектакле надо было побеждать этот страх! Что я для этого делала? Да ничего - просто продолжала играть. После автокатастрофы я боялась, что больше не смогу водить машину. И тоже - просто села за руль. Мудрый Гончаров спросил: "Ну кому и что вы доказываете?". Я ответила: "Себе, Андрей Александрович, себе!". - Доказали же! Докажете и сейчас. - А может, уже надо успокоиться и уйти. Но у меня довольно деятельная натура - мне все равно нужно будет что-нибудь делать. Арцыбашев мне предлагает: давай, мы тебя запишем в режиссеры! А я отвечаю: и будем мы с тобой, как Станиславский с Немировичем-Данченко, переписываться. "Перехожу ко второму акту, пришлите мизансцены!"... - Зато можно посидеть в "Славянском базаре"! - Можно. Но зачем? Мне необходимо что-нибудь делать - обязательно, обязательно. Я не смогу просто сидеть дома. - Вы уже делаете. Только что устроили в хорошую клинику одного замечательного, тоже любимого народом кинорежиссера. Вы уже очень многим помогли. - Но мы не можем никому вернуть молодость - даже если заложим души дьяволу. И если помогать всем сразу - это вода в песок. Нужно помогать конкретному человеку... - Как сейчас складываются ваши дни? - С утра физиотерапевтические процедуры, потом бегу на физкультуру, потом китайцы делают иглоукалывание и какой-то свой массаж, очень зверский - я называю его "китайские пытки": адски больно. Но мне сказали: если вытерпите, то мы вам разработаем и руку и ногу. И я молчу. Спрашивают: что, разве не больно? Отвечаю: если буду орать, то стекла вылетят. - Остались проблемы с левой рукой? - Пока что да. Но я уже могу ее вот так немножечко отвести (величественно отводит плечо назад - так королевы одним жестом ставили подданных на место). Вера - Вот вы тоскуете по прежней жизни. А раньше были причины ностальгировать? - Я же говорю: интересно то, что впереди. В этом смысле были большие огорчения, потому что чувствовала, что старею. А главное, старел Гончаров. Он был удивительным генератором мысли, знал, в какой момент на какую кнопку нажать, чтобы зритель волновался. Он был Неистовый Роланд. Но я видела, как лев стареет и как молодые актеры говорят: и чего там наш маразматик орет! Я им отвечала: дети, ша! Я 25 лет в этом театре - и всё учусь у него. А вы все умные-умные - в зеркало не можете насмотреться, такие умные! Я его очень любила. И так получилось, что не смогла быть на его похоронах. А может, это и к лучшему: для меня он живой, таким и останется. - Ваша вера в Бога укрепилась? - Могу только сказать, что облегчения, на которое так надеются люди верующие, не было. Может быть, меня нельзя назвать истинно верующей - а тогда какого мне ждать облегчения и от кого? Пошла причащаться, и все ждали, что выйду просветленная. Но мне не стало легче, я по-прежнему встречала эту смертельную боль одна. Может, не умела верить... И не умею. Потому что, считается, вера помогает. А у меня бывали дни, когда я буквально расползалась, растекалась. - Скажите, вы сейчас просто долбите эту руду, пробиваясь к свету, или у вас есть четкий план и вы можете сказать себе и нам, когда снова выйдете на сцену? - Я этого не знаю. Это ваши коллеги из какой-то газеты сообщили, что 8 сентября я уже буду играть. Позвонила в театр и спросила, что у нас восьмого идет. Оказалось, "Нора", где я вообще не занята! Газеты эти... господи, как же я возненавидела ваших собратьев! - Хищников я сам ненавижу, так что продолжайте, это интересно. - Недавно я услышала фразу, которая поразила новым для меня состоянием умов: отрицательная реклама - тоже реклама. Я бы от такой рекламы удавилась. Мне стыдно становится, словно я в этом участвовала. Вот, например, я не знала о существовании газеты "Жизнь" - теперь знаю. Потому что они там постоянно пишут о нас - обо мне и муже. Не спрашивая разрешения, влезают в нашу жизнь. Понимаю: они повышают тираж газеты, но надо же и совесть иметь. Фотографируют из-за кустов. Описывают, как я приехала в этот санаторий и как Игорь Костолевский нес мой чемодан - и тут же производят его в носильщики. А еще в шоферы - потому что он возил моего мужа отсюда в Москву. А Галю Пешкову, мою подругу, называют помощницей. Любое добро они обращают во зло. Подглядывают, подслушивают, вынюхивают - что за профессия такая! Стоит приоткрыть форточку - как они вторгаются и разрушают твою жизнь. Это ведь так легко - разрушить то, что не тобой создано! Иногда достаточно неосторожного слова. А мы никогда в свою жизнь никого не пускали, и если давали разрешение на публикации, то только серьезным газетам. Недавно одна попросила интервью у мужа, и он согласился при условии, что все заранее прочитает. Пометил все неточности - никто на это не обратил внимания. Я это говорю не от буквоедства - а потому что на бумаге слова звучат иначе. Вот вы меня спросите: вы хорошая артистка? - а я скривлюсь: "Гениа-а-альная!!!!". По интонации вы поймете, что я имею в виду, а на бумаге все решат, что Гундарева уже совсем головой прискорбна. Храм - У вас здесь есть какие-нибудь культурные развлечения? - Телевизор есть. Но самое большое счастье - я могу читать. Читаю без конца. И по телевизору не все подряд смотрю, а только новости и старые фильмы. - А новые? - Я же академик "Ники" - и мне прислали около полусотни картин, выдвинутых на премию. Я их все посмотрела. Некоторые даже несколько раз - потому что ответственна до противного. - И как? - Я не считаю, что кинематограф наш умер. - По количеству точно не умер. А по качеству? - Там были фильмы - не хуже зарубежных. И актеры наши не хуже. Они даже лучше, потому что там целый завод работает на актера, а у нас он один в поле воин. Он выходит из окопов один и без гранат, а на него танки - режиссер, сценарист, оператор. А он безоружный. - Вы верите, что искусство может влиять на жизнь? - На человека уж точно влияет. Недаром же театр называли храмом. Испытаешь катарсис - станет легче, отсмеешься - уйдешь в хорошем настроении, увидишь что-то ужасное - твоя собственная жизнь покажется не такой плохой. Театр зовет тебя выше, и ты идешь за ним туда, где будут падать звезды и звучать музыка. Это как булгаковская коробочка, откуда слышны волшебные голоса. - Вот вы говорите: зовет выше. А смотришь наши новые фильмы - и кажется, что тебя бьют по голове. Талдычат, что человек по натуре свинья, что страна несчастная и обреченная, что народ никчемен. Такое искусство ведь тоже влияет на человека. - У нас очень хорошо умеют говорить о том, что нужно национальное кино. Но какое там национальное, если на всех экранах Хулио и Педры! А у нас снимают только про милиционэров... - Ментов! - Я их зову милиционэрами. А про жизнь человеческого духа вы там не найдете ничего. "Театр - это то, что держит меня в этой жизни" - По-моему, вы стали терпимее. Вот что вы говорили несколько лет назад: "Я не могу смотреть телевизор - озлобляется душа". А сейчас вы его смотрите! - Потому что у меня безвыходное положение. Я ведь немногое могу себе позволить. В театр пойти не могу - сорву спектакль. Даже не была на премьере "Женитьбы", хотя там играет мой муж, - боялась ее сорвать. Потому что все будут смотреть туда, где мы сидим. - Вам не кажется, что вы просто откладываете неизбежное: все равно сорвете какую-нибудь премьеру! - Вот поутихнут премьерные бури -- и пойду. А пока не хочу вредить друзьям и коллегам, ведь интерес неизбежно будет повышенный - не ко мне, а к моей болезни: всем интересно с этой точки зрения на меня взглянуть. Я буду медведем, которого водил цыган, понимаете? - Недооцениваете вы людей! - Очень даже дооцениваю. Любопытство страшная вещь. За мной будут ходить хвостом, куда я - туда и хвост. - А то за вами и до болезни не ходили! В метро вы могли ездить? - Я за рулем и на метро давно не езжу. А внимание окружающих - это часть моей профессии, и я к нему уже привыкла. Вот мой муж очень этого не любит. Но раз уж выбрал такую профессию... Стоматолог целый день разглядывает гнилые зубы - разве приятно? Вот и я должна прилюдно появляться, и даже если мне плохо, все равно должна хорошо выглядеть. - Кто вам помогал в эти месяцы? - Врачи, они по долгу обязаны были мне помочь. Но помогали не по долгу и не потому, что я - Гундарева. Тоже любят, видно, свою профессию. Вот Анатолий Иванович Федин, к которому я попала, так и сказал: я вам сдам Гундареву под ключ! В этом смысле у нас оказались общие стремления. Очень помогали друзья, которые от меня не отходили. И люди, которые за меня молились. Муж... Знаете, чего мне сейчас хочется? Вы очень известная газета, и мне хочется через нее поздравить любимого мужа с днем рождения. - Считайте, что поздравили. Вас с мужем угораздило даже родиться в одном месяце! - Но по знакам Зодиака мы разные. Я Дева - он Лев. - Вы же не любите зверей! - Не всех. - Вы как-то назвали себя глиной в руках режиссера... - Да, это так. - Но ведь уже ясно, что даже в руках самой судьбы вы не глина! - Глина, глина. Ну, пусть я глина в руках Бога. Вот прошел слух, что, может быть, меня займут в "Братьях Карамазовых" - и я стала читать. Если б не случилась эта беда, может, у меня бы не было столько времени для чтения. И жду, что будет. А пока на каждого брата делаю досье. Чтобы потом не искать по всей книге нужные мысли. Мне интересна эта почти исследовательская работа. - А были случаи, когда вы ощущали, что глина режиссеру не по зубам? - Ну конечно. Особенно в кино, пусть на меня не обидятся кинорежиссеры. Но чем бездарней был режиссер, тем больше хотелось ему помочь. Я практически уже могла бы за него снимать кино. - В вашей актерской работе поражает естественность. Я ведь тоже купился, впервые увидев вас в "Осени". Понимал, что актриса - и все же в вас было что-то настоящее, несыгранное. - Потому что тогда это еще не было так модно. Потом естественность стала модной, и мы ахали, как Леша Петренко играл свой знаменитый монолог в "Двадцать дней без войны" - поразительный по достоверности и подлинности. - Ваша коллекция премий очень велика. - У меня есть "Кумир", "Ника", "Хрустальная Турандот", есть Государственные премии СССР и РСФСР, премия Ленинского комсомола, и еще я орденоносец - "За заслуги перед Отечеством". - А скоро выйдете на сцену и вам дадут орден Мужества. Вы все происходящее расцениваете как чудо? - Нет. Мне только странно, что это со мной случилось. Откручиваю назад ленту своей судьбы - и никак не могу включить в нее себя. Словно это не про меня, а про кого-то другого, кто от всех зависит, кого надо поднимать, одевать... Не про меня. Потому что если бы это было про меня, я должна была бы хоть ползти - но сама, не прося ни у кого помощи. Однажды я попробовала и полетела так, что, казалось, мозг вылетит из головы. Какая эта жизнь, если стоит тебе встать, как тут появляется из другой комнаты испуганное лицо: а вдруг я упаду! - Давайте считать это жуткой пьесой, в которой вы играете. Скоро финал, вы выйдете на аплодисменты, и зал встанет вам навстречу. - Может быть. Но если я еще могу представить, как иду по улице и стучат каблучки, то как я на сцене взбегу по лестнице... - кажется, я не смогу этого уже никогда. А хуже играть не хочу. Лучше вообще уйти... - Можно мне с вами не согласиться? Ведь и без всяких катастроф в актерской жизни все равно приходит новое время: однажды актриса понимает, что уже не может играть Джульетту, зато открывается бездна замечательных ролей, которые были недоступны прежде. Разве не так? - Может быть, может быть... КАК-ТО в одном из разговоров Наталья Гундарева посетовала, что для того, чтобы почувствовать, как к тебе на самом деле относятся, надо умереть или, по крайней мере, тяжело заболеть. К сожалению, подобная возможность у актрисы появилась. Два года назад, когда Гундарева с диагнозом «инфаркт мозга» находилась в коме, во всех газетах публиковались сводки о состоянии ее здоровья. Кроме того, по словам супруга Натальи Георгиевны актера Михаила Филиппова, появлялись и многочисленные гадалки и целительницы, пытающиеся заработать на недуге знаменитой женщины. Но Гундарева победила болезнь и 28 августа в кругу самых близких людей (а в него кроме Филиппова, его сына от первого брака и двух старинных подруг входят актер Театра им. Маяковского Игорь Костолевский и худрук этого же театра Сергей Арцибашев) встретила свой 55-й день рождения. _____________________________________________ «Когда у меня спрашивают: «Наташа, почему ты такая сильная?»- я отвечаю: «Потому что слабая. У меня другого выхода нет». _____________________________________________ Наталья Георгиевна как-то то ли в шутку, то ли всерьез обронила, что испытала чувство зависти только один раз в жизни — когда услышала, как Галина Вишневская пела «Травиату». Еще капельку ПЕРЕД тем как писать о Гундаревой, я провел своеобразный опрос: «С каким фильмом у вас в первую очередь ассоциируется Наталья Гундарева?» И однозначного ответа так и не получил. Кто-то называл «Одиноким предоставляется общежитие», кто-то — «Вас ожидает гражданка Никанорова», кто-то — «Осенний марафон». А один из опрашиваемых не мог вспомнить названия фильма, но зато в деталях описал эпизод, в котором главный герой просит у персонажа Гундаревой еще капельку супа. И та, вылив содержимое половника обратно в кастрюлю, смачно капнула на тарелку гостя ровно одну каплю супа. Фильм, кстати, называется «Подранки». А то, что эпизодическая роль Натальи Георгиевны так запала в душу, лишь в стомиллионный раз подтверждает, что звание Гундаревой надо писать с заглавной буквы — Актриса. «Мой главный зритель — это, конечно, бабы, простые женщины, — рассуждает Гундарева. — Особенно, видно, понимают моих героинь на селе. После выхода на экраны картины «Осень» на киностудию пришло письмо из-под Курска: «Передайте товарищу Смирнову, что он молодец, потому что снимает не только профессиональных артистов, но и нас, простых людей. Крестьянка Гундарева прекрасно сыграла доярку Дусю». Хотя не все работы народной любимицы настолько удачны и бесспорны. Так, после выхода фильма «Личная жизнь королевы», в котором рассказывалось о жизни сексуально озабоченных граждан некоей страны Затраханд, многим поклонникам было за актрису, сыгравшую одну из главных ролей, неловко. Впрочем, и сама Наталья Георгиевна понимала, что участие в названном фильме было ошибкой. «Я же живой человек, — скажет она позже. - И у меня бывают ошибки. Но я давно свыклась с мыслью, что отрицательный результат — тоже результат.» В течение двух лет — с 1993 по 1995 г.- Гундарева являлась депутатом Государственной думы от фракции «Женщины России». «Потому что надоело сидеть на кухне и ругать правительство», — объяснит она свой шаг. Но несмотря на то, что народную любимицу наверняка бы избрали и на следующий срок, политикой актриса заниматься не стала. «Лично я убедилась, что это не моя, так сказать, столбовая дорога. Многие, войдя в это состояние, не находят силы выйти из него. Но наивно предполагать: раз за тебя проголосовали, ты уже государственный деятель. Это покажет только время. Мне время показало: я актриса, и нет оснований искать для себя другой жизни». Сильная потому, что слабая СЕКРЕТ своего успеха сама Гундарева видит в постоянной работе над собой. «В чем не могу отказать себе, так это в работоспособности. Я очень работоспособный человек. И не надо думать, что все достается мне легко. Не я это «открыла»: даже самому талантливому человеку нужно много работать, чтобы его талант мог проявиться, раскрыться, развиться». И, наверное, это действительно так. Не зря же первым словом, которое сказала маленькая Наташа Гундарева, было «сама». И в театре, и в киношной тусовке актрису всегда считали и считают сильной, подчас железной женщиной. Когда Наталья Георгиевна узнала об этом титуле, то отнеслась к нему с иронией: «Когда у меня спрашивают: «Наташа, почему ты такая сильная?» — я отвечаю: «Потому что слабая. У меня другого выхода нет, как быть сильной. Надо чем-то держаться внутри себя». Услышав подобное, все удивляются. Кроме самой Гундаревой, которая как-то сказала, что и состояние счастья не любит. «Когда я счастлива, то становлюсь такая сытая, даже толстею. Мне становится все равно, а я ненавижу себя в состоянии «все равно». Мне лучше муки адовы. Я к ним привыкла». Ее главный ребенок ОБЩИХ детей с актером Михаилом Филипповым, вместе с которым Гундарева сыграла в фильме Эльдара Рязанова «Небеса обетованные», у актрисы нет. Не довелось ей стать матерью ни в шестилетнем браке с режиссером Леонидом Хейфецем, снявшим будущую народную любимицу в принесшем ей первую славу телефильме «Обрыв», ни в супружестве с актером «Маяковки» Виктором Корешковым. Главным ребенком всей ее жизни был и остается театр. «Детьми я, наверное, плачу за успех, — как-то разоткровенничалась Гундарева. — У меня ведь всегда была работа. И она постоянно опережала очередную необходимость завести ребенка. Эту работу, считала, доделаю, а потом… Одиночеством в старости и буду платить. Не страшно ли мне? Так ведь жить вообще страшно. К тому же есть тихая надежда, что Бог не оставит своей милостью и все это произойдет в одночасье. И ты не будешь висеть грузом на тех, кто останется рядом с тобой. А уйдешь, оттолкнувшись одной ногой от земли». О личной жизни Гундаревой, несмотря на то, что она всегда на виду, известно не так-то и много. «Я не из тех, кто любит, чтобы им перемывали косточки, — объясняет она причину своей закрытости. — У меня жизнь всегда была довольно бурной, но она оставалась моей жизнью. Я не выносила ее на суд общественности. Мне кажется, что излишняя откровенность происходит от желания удержать популярность, когда удерживать ее уже нечем. Когда человек не самодостаточен, неинтересен сам по себе, а представить по творческой линии нечего, тогда начинаются бесконечные скандальные публикации». До дождя и после дождя ЕСЛИ родным домом для актрисы вот уже более двух десятков лет является Театр им. Маяковского, то самым дорогим человеком была для нее мама. Ее примеру она старалась следовать всю жизнь, даже курить начала только из-за того, что с сигаретой не расставалась и Елена Михайловна. Единственный раз Наташа пошла против материнской воли (отец ушел от них, когда девочка была еще совсем маленькой), решив поступать в театральный институт. Елена Михайловна, сама всю жизнь проработавшая инженером-проектировщиком, и дочь мечтала видеть строителем. На семейном совете решили, что Наташа будет поступать в Московский инженерно-строительный институт. Специально для этого Гундарева после десятого класса перевелась в вечернюю школу и стала работать в одном из конструкторских бюро. (Тогда для поступления в вуз требовался трудовой стаж.) Кстати, в КБ будущая актриса была на таком хорошем счету, что из рядового чертежника ее перевели на должность помощника руководителя проекта. «Я серьезно решила стать строителем, — вспоминала Гундарева, — с удовольствием занималась реконструкцией железобетонных керамических комбинатов. Сдала два экзамена в институт, как вдруг забежал приятель: «Наташка, это правда, что в МИСИ поступаешь?! С ума сошла! Немедленно неси документы к нам, в Щукинское!» Почему-то послушалась». Послушалась — и поступила, выдержав конкурс в 247 человек на одно место. (Вместе с Гундаревой учились Юрий Богатырев, Наталья Варлей, Константин Райкин.) «До сих пор не могу понять, как меня допустили к третьему, последнему туру, — вспоминает Гундарева в своей книге «Актриса». — Одна мысль сверлит: надо сделать что-то невероятное, чтобы произвести впечатление на комиссию в училище. Гардероб у меня был невелик. Надела платье, усыпанное голубыми цветами. Стала похожа на необъятную цветочную клумбу: куда ни кинь взор, везде, до горизонта — я. Завилась, накрасила ресницы, брови, щеки, губы. Посмотрела на себя в зеркало: «Черт побери, только так и врежешься в память!» Иду по улице, и вдруг дождь… С тех пор я всю жизнь так делю: до Дождя и после Дождя. Такого дождя в Москве, по-моему, вообще до этого не бывало. Потоки воды смыли мои кудри, мои щеки и, как мне казалось, даже цветы с платья… Вот в таком виде, в прилипшем к телу платье, я вошла в училище. Дожидаюсь, пока меня вызовут. Смотрю — ребята вокруг красивые, девочки все стройные, а я между ними — как мокрый шар. Вызвали, вошла в аудиторию. За столом лучшие артисты-вахтанговцы, лауреаты, доценты, профессора… Пауза была долгой. Они о чем-то совещались, потом один театральный патриарх сказал нежно: «Нам понравилось, детка, как вы читали. Но и мои коллеги, и я никак не можем понять, как вы движетесь». Но Гундарева вернулась из училища с победой. Мама же была крайне расстроена странным поведением дочери, считая, что в театре та непременно будет нищенствовать. Еще бы — в КБ Наталье платили 120 рублей в месяц, тогда как стипендия в театральном составляла всего 38 рублей. Пришлось молодой студентке подрабатывать. «Я вообще рано начала зарабатывать деньги своим трудом, — рассказывает Наталья Георгиевна. — Мы жили не бедно, но скромно, а когда мама с папой разошлись, стало жить еще труднее. Я поднимала петельки на чулках (в то время они были дорогими) маминым подругам. Мне за это платили 50 копеек или даже рубль. Сама шила себе юбки, платья». Актерский талант дочери Елена Михайловна признала только после выхода фильма «Здравствуй и прощай». С тех пор, по словам Гундаревой, мама скупала календари с изображениями своей Наташи, читала все рецензии на ее работы и с неодобрением относилась ко всем, кто не являлся поклонником народной артистки. Не стало Елены Михайловны через несколько недель после страшной болезни дочери. Почти год Наталья Георгиевна не догадывалась о том, что мамы больше нет. Близкие говорили, что та находится в больнице. Хозяйка красного дома В ТЕАТРЕ им. Маяковского, примой которого Гундарева являлась все эти годы, отношение к ней было неоднозначное. Коллеги, разумеется, отдавали дань ее несомненному таланту. Но были и те, кто относился к актрисе с завистью. (Сама Наталья Георгиевна как-то то ли в шутку, то ли всерьез обронила, что испытала чувство зависти только один раз — когда услышала, как Галина Вишневская пела «Травиату».) А ей же завидовали многие. Еще бы — многие годы для художественного руководителя «Маяковки» Андрея Гончарова другой актрисы просто не существовало. Правда, в последние годы своего правления Гончаров (он ушел из жизни, когда Наталья Георгиевна находилась в больнице) не видел для бывшей любимицы новых ролей. Но ее все равно за глаза называли «хозяйкой красного дома» (по цвету кирпича, из которого построено здание Театра им. Маяковского), перефразировав название популярного телефильма «Хозяйка детского дома» с ее участием. Уборщицы старались не попадаться перед спектаклем актрисе на глаза. Гундарева считала, что встреча с женщиной с пустым ведром или коробкой наверняка сделает спектакль «пустым». «Работники наших служб специально прячутся от меня, чтобы не расстраивать», — смеялась она. Сама же Гундарева могла за кулисами рассказывать коллегам новый способ приготовления курицы, а потом тут же выйти на сцену и прочувствованно произнести свой монолог. А могла, как это бывало перед спектаклем «Леди Макбет Мценского уезда», вставать перед началом действа на колени. «Я складывала руки, как бы в мольбе, — признавалась актриса. — Слушала, как за занавесом о чем-то своем разговаривают люди. А сама думала лишь об одном: «Господи, ну помоги мне! Не для себя прошу, а для тех, кто сегодня пришел!» Гундарева никогда не выставляла напоказ свои взаимоотношения с Богом. Говорила лишь, что ходит в церковь. «Я верую в Бога, только не исступленно. Однажды в церкви услышала, как батюшка произнес замечательные слова: «Бог есть любовь». Вот в это я верю. Каждый вечер молюсь Богу и прошу: «Господи, сохрани, не лишай разума. Все возьми, только разума не лишай». Кстати, длительное время актриса находилась в больнице святителя Алексея Митрополита Московского при Московском патриархате. Сейчас она переехала в подмосковный санаторий «Валуево», где гуляет и много читает. Так, узнав, что в родной «Маяковке» собираются ставить «Братьев Карамазовых», перечитала роман Достоевского. Незадолго до болезни Наталья Георгиевна сказала, что больше всего ее привлекает жизнь не в ярких ее проявлениях, а в спокойной умудренной текучести. «Так хочется, — говорила она, — остановить этот бег, увидеть, как идет дождь, шевелится листва, поднимается туман». Скончалась народная артистка России Наталья Гундарева 15 мая 2005 года на 57-м году жизни. Свои соболезнования родным и близким Натальи Гундаревой выразил президент России Владимир Путин. Он направил ее семье телеграмму. Гундарева снялась в десятках фильмов, среди которых: "Одиноким предоставляется общежитие", "Осенний марафон", "Уходя уходи", "Дульсинея Тобосская", "И жизнь, и слезы, и любовь...", "Прощание славянки", "Зимний вечер в Гаграх", "Небеса обетованные", "Виват, гардемарины!", "Московские каникулы", "Ее последняя любовь", "Вас вызывает гражданка Никанорова" и другие.
|
|
