|
Английский писатель, профессор математики Оксфордского университета.
Чарльз Людвидж Доджсон ( таково настоящее имя Кэрролла ) родился в небольшой
деревушке Дэрсбери в гравстве Чешир . Он был старшим сыном скромного приходского
священника Чарлза Доджсона и Фрэнсис Джейн Лютвидж . При крещении, как нередко
бывало в те дни ему дали два имени: первое, Чарлз – в честь отца, второе, Лютвидж – в
честь матери. Он рос в большой семье: у него было семеро сестер и три брата. Дети
получили домашнее воспитание; обучал их закону Божьему, языкам и основам
естественных наук, “биографии” и “хронологии” отец. Чарлз Доджсон был человеком
незаурядным: глубокая религиозность и университетская образованность сочетались в
нем с той склонностью к эксцентрическому, которая нередко отличала в Англии духовных
лиц.
Отец не только не подавлял в детях стремление к всевозможным играм и веселым
затеям, но и всячески им содействовал. Изобретателем всех их неизменно был Чарлз .
С помощью деревенского плотника Чарлз смастерил театр марионеток; он писал
для него пьесы, которые сам и разыгрывал. Нередко, переодевшись факиром, он
показывал взволнованной аудитории удивительные фокусы. Для своих младших братьев и
сестер он издавал рукописные журналы, в которых все “романы”, забавные заметки из
“естественной истории”, стихи и “хроники” – сочинял сам. Он не только переписывал их
мелким почерком, но и иллюстрировал их собственными рисунками, оформлял и
переплетал.
Уже в этих ранних опусах явно ощущается склонность юного автора к пародии и
бурлеску. Юмористическому переосмыслению и переиначиванию подвергаются известные
строки классиков – Шекспира, Мильтона, Грея, Маколея, Колриджа, Скотта, Китса,
Диккенса, Теннисона и др. В этих “первых полусерьезных попытках приближения к
литературе и искусству” юный автор обнаруживает широкую начитанность и несомненную
одаренность.
Когда Чарлзу исполнилось двенадцать лет, его отдали в школу – с начало
ричмондскую , а потом в знаменитый Рэгби. Это было привилегированное учебное
заведение закрытого типа, которое вызывало у Кэрролла самую решительную неприязнь.
“Не могу сказать, чтобы школьные годы оставили во мне приятные воспоминания, - писал
он много лет спустя. – Ни за какие блага не согласился бы я снова пережить эти три года”.
Ученье Кэрроллу давалось легко. Особый интерес он проявил к математике и
классическим языкам.
Дальнейшая жизнь Кэрролла связана с Оксфордом. Он окончил колледж Христовой
церкви ( Крайст Черч Колледж ), один из старейших в Оксфорде, с отличием по двум
факультетам: математике и классическим языкам – случай редкий даже по тем временам.
В 1855г. ему был предложен профессорский пост в его колледже, традиционным условием
которого в те годы было принятие духовного сана и обет безбрачия. Последнее
ограничение не волновало молодого математика, ибо он никогда не испытывал тяги к
матримонии ; однако какое-то время откладывал принятие сана, ибо опасался, что ему из-
за этого придется отказаться от страстно любимых им занятий – фотографии и
посещения театра, которые могли счесть слишком легкомысленными для духовного лица.
В 1861г. он принял сан диакона, что было лишь первым промежуточным шагом. Однако
изменения университетского статуса избавили его от необходимости дальнейших шагов в
этом направлении.
Доктор Доджсон посвятил себя математике. Его перу принадлежат солидные труды
по математике, но “особой виртуозности он достиг в составлении и решении сложных
логических задач, способных поставить в тупик не только неискушенного человека, но и
современную ЭВМ ” .
Доктор Доджсон вел одинокий и строго упорядоченный образ жизни: лекции,
математические занятия, прерываемые скромным ленчем, снова занятия, дальние
прогулки (уже в преклонном возрасте по 17- 18 миль в день), вечером обед за “высоким”
преподавательским столом в колледже и снова занятия. Всю жизнь он страдал от
заикания и робости; знакомств избегал; лекции читал ровным механическим голосом. В
университете он слыл педантом, был эксцентриком и чудаком.
Доктор Доджсон писал множество писем. В отличии от своих современников, не
пожелавших следовать славной эпистолярной традиции XVII - XVIII вв., он не только
писал письма, но и завел специальный журнал, в котором отмечал все посланные и
полученные им письма, разработав сложную системы прямых и обратных ссылок. За
тридцать семь лет Кэрролл отправил 98 721 письмо.
Кэрролл страдал бессонницей. По ночам, лежа без сна в постели, он придумывал,
чтобы отвлечься от грустных мыслей, “полуночные задачи” – алгебраические и
геометрические головоломки – и решал их в темноте. Позже Кэрролл опубликовал эти
головоломки под названием “Полуночные задачи, придуманные бессонными ночами”,
изменив во втором издании “бессонные ночи” на “бессонные часы”.
Кэрролл страстно любил театр. Читая его дневник, в который он заносил
мельчайшие события дня, видите, какое место занимали в его жизни не только высокая
трагедия, Шекспир, елизаветинцы, но и комические бурлески, музыкальные комедии и
пантомима. Позже, когда, будучи уже известным автором, он лично наблюдал за
постановкой своих сказок на сцене, он проявил тонкое понимание театра и законов сцены.
В ранней юности Доджсон мечтал стать художником. Он много рисовал –
карандашом или углем, иллюстрируя собственные юношеские опыты. Он даже послал
серию своих рисунков в “Юмористическое приложение к “Таймс”. Редакция их отвергла.
Тогда Доджсон обратился к фотографии и достиг здесь удивительных высот. По мнению
специалистов, Кэрролл был одним из лучших фотографов XIX в.
Однако больше всего доктор Доджсон любил детей. Чуждаясь взрослых, чувствую
себя с ними тяжело и скованно, мучительно заикаясь, порой не будучи в состоянии
вымолвить ни слова, он становился необычайно веселым и занимательным собеседником,
стоило ему показаться в обществе детей. “Не понимаю, как можно не любить детей, -
писал он в одном из своих писем, - они составляют три четверти моей жизни”. Он совершал
с ними долгие прогулки, водил их в театр, приглашал в гости, развлекал специально
придуманными для них рассказами, которые сопровождались быстрыми выразительными
зарисовками по ходу рассказа. Общение с детьми, игра неизменно служили толчком к
творческому импульсу для Кэрролла. Его лучшие произведения – обе сказки об Алисе,
стихотворения – возникли как импровизация, хотя впоследствии и дорабатывались весьма
значительно.
Доджсон лишь раз выезжал за пределы Англии. Летом 1867г. вместе со своим
другом ректором Лиддоном он отправился в Россию – весьма необычное по тем временам
путешествие. Посетив по дороге Кале, Брюссель, Потсдам, Данциг, Кенигсберг, он провел
в России месяц с 26 июля по 26 августа – и вернулся в Англию через Вильно, Варшаву, Эмс,
Париж. В России Доджсон побывал в Петербурге и его окрестностях, Москве, Сергиевом
Посаде и съездил на ярмарку в Нижний Новгород. Свои впечатления он кратко записал в
“Русском дневнике”.
Москва с ее “коническими башнями”, которые выступают друг из друга, “наподобие
раскрытого телескопа”, с “огромными позолоченными куполами церквей, где словно в
зеркале отражается перевернутый город”, Воробьевы горы, откуда, как вспоминает
Кэрролл, глядел впервые на город Наполеон, церемония венчания, столь непохожая на
английский обряд, “удивительный эффект” церковного пения – все поражает его
воображение не меньше чем “город гигантов” Петербург.
Верным своим привязанностям, он посещает Малый театр и театр в Нижнем
Новгороде, восхищается “первоклассной игрой актеров”.
Больше Кэрролл не выезжал за пределы Англии. Изредка он бывал в Лондоне, где
продолжал также внимательно следить за театральными постановками; каникулы
проводил обычно в Гилфорде, где жили его сестры. Там он и умер 14 января 1898г. На
гилфордском кладбище над его могилой стоит простой белый крест. На родине Кэрролла,
в деревенской церкви Дэрсбери, есть витраж, где рядом с задумчивым Дадо стоит Алиса,
а вокруг теснятся Белый Кролик, Болванщик , Мартовский Заяц, Чеширский Кот и др.
Первое издание книги “Алиса в Стране чудес” вышло в свет 27 июня 1865г. , а в
декабре 1871г. читатели встретились и со второй частью книги – “Сквозь зеркало и что
там увидела Алиса, или Алиса в Зазекалье ”.
Первая книга об Алиса далась Кэрроллу не сразу. Существует по меньшей мере три
вариант. О первых двух известно немного. 1 июля 1862г. во время лодочной прогулки по
небольшой речушке, впадающей в Темзу неподалеку от Оксфорда, Кэрролл начал
рассказывать девочкам Лидделл, дочерям своего коллеги ректора колледжа Крайст
Черч, сказку о приключениях Алисы, названной так по имени его любимицы, десятилетней
Алисы Лидделл. Сказка девочкам понравилась, и во время последующих прогулок и
встреч они не раз требовали продолжения. Из дневника Кэрролл известно, что он
рассказывал свою “бесконечную сказку”, а порой, когда под рукой оказывался карандаш, то
рисовал по ходу рассказа своих героев в странных ситуациях, выпавших на их долю. Позже
Алиса попросила Кэрролла записать для нее сказку: “Пусть в ней будет побольше всяких
глупостей”. Уже в начальном импровизированном варианте “глупости” ( или нонсенсы, как
мы их теперь называем даже по русски ) присутствовали на ряду с более традиционными
“приключениями”.
Лишь в 1863г. Кэрролл закончил первый рукописный вариант сказки, которую назвал
“Приключения Алисы под землей”. Однако этот вариант не был отдан Алисе Лидделл ; в
1864г. Кэрролл принялся за второй, более подробный. Своим мелким каллиграфическим
почерком он переписал его от руки и снабдил тридцатью семью рисунками в тексте, а
первый вариант уничтожил. 26 января 1864г. он подарил Алисе эту рукописную тетрадку,
наклеив на последней странице фотографию семилетней Алисы ( возраст героини сказки
).
Наконец, в 1865г. появился окончательный вариант, известный всем как
“дефинитивный текст”. Казалось, этим все и должно было ограничиться, но этого не
произошло. В 1890г., в разгар первой волны популярности сказки, Кэрролл издает вариант
“для детей”. Пожалуй, в спорах, которые уже более столетия ведутся вокруг книги
Кэрролла, все исследователи едины лишь в одном: книга имеет двойной “адрес”: она
рассчитана на два уровня восприятия – детский и взрослый. За что мне понравилась эта сказка ? За радость, которой наполнена эта история. Это действительно самая настоящая
смешная сказка. Героиня её, девочка Алиса, - смешная девочка. Сказочные герои, с
которыми она встречается, - смешные герои. И говорят они смешно, и ведут себя смешно, и
даже сердятся смешно. Еще за что ? За печаль, которой наполнена эта история. Это действительно самая настоящая
грустная сказка. Да и как ей не быть грустной, если рассказывал её человек, так ясно
ощущавший, как летит Время. Не в пример Шляпнику, о котором вы еще узнаете и который
был со Временем на равных, Кэрролл слишком хорошо понимал, что пройдут годы и
девочка Алиса вряд ли вспомнит о своем путешествии в Страну Чудес. Но он ошибался.
Она не забыла этой сказки, как не забыли её все те взрослые, которые прочитали “Алису в
Стране Чудес” детьми.
За то, что это действительно самая настоящая страшная сказка. Правда, на страницах её
не встретится ни огнедышащих драконов, ни злых колдунов, ни коварных волшебниц.
Вместо них перед Алисой ( и перед Вами ) предстанут равнодушный и трусливый Белый
Кролик, равнодушная и грозная Королева Бубён, равнодушный и глубокомысленный
Мартовский Заяц и множество других персонажей, которым все на свете в высшей степени
безразлично, кроме них самих.
Впрочем, самую страшную сказку стоит читать ради того, чтобы пройти её насквозь от
начала до конца, и, право же, у этой сказки хороший конец.
Льюис Кэрролл не польстил подлинной Алисе, как, бывает, льстит художник рисуя
портрет и изображая лицо оригинала чуть красивее, а взгляд чуть благороднее, чем есть
на самом деле. И в сказке Алиса такая же, какой была в жизни: умная, славная, смелая,
добрая и смешная. А главное, не только умная, но и добрая, не только добрая, но и умная.
Как много могут сделать ум и доброта, когда они заодно !
Сказки Кэрролла при некоторых внешних чертах сходства с юмористической
народной сказкой, на самом деле стоят от нее очень далеко. Это объясняется прежде
всего принципиальным отличием характера самой схемы.
Внимание Кэрролла к народному творчеству не ограничивается только сказкой. Он
обращается к песенному народному творчеству, также подвергая его переосмыслению.
Помимо сказочного и песенного творчества, музу Кэрролл питал еще один мощный
пласт национального самосознания. В сказках Кэрролла оживали старинные образы,
запечатленные в пословицах и поговорках. Особую роль в контексте сказки Кэрролла
играют патентованные безумцы и чудаки. Они связанны с “той могучей и дерзкой”
фольклорной традицией, которая составляет одну из самых ярких черт национальной
специфики английского самосознания.
В сказках Кэрролла проявилось его великолепное знание театра. Это сказывается
прежде всего в блестящем построении диалогов. У Кэрролла диалог – это всегда
поединок ( и не только словесный ), всегда противоборство, в котором и проявляют себя
характеры. Не менее выразительны и театрализованы и размышления самой Алисы,
неизменно оформляемые как монологи.
Особую роль в тексте выполняют и рисунки. Они восполняют зрелищный аспект,
недостаток которого из-за отсутствия описаний иначе неизбежно бы ощущался в тексте.
Сказка Кэрролла с самого начала прямо ориентирована на них. Они не только
иллюстрируют текст; они его восполняют и проясняют. Рисунки - органическая часть
сказок Кэрролла.
Другим мощным пластом в сказках Кэрролла является пласт диалого-литературный,
складывающийся из пародий, заимствований, обработок, аллюзий. Кэрролл словно ведет
ни на минуту не прекращающийся диалог с невидимыми собеседниками.
Наконец, еще одним важным уровнем сказки Кэрролла является уровень научный.
Конечно, было бы упрощением представлять его в виде единого пласта, он рассеян по
всему тексту, залегает на разной глубине. В сказках Кэрролл воплотился не только
художественный, но и научный тип мышления. Вот почему логики, математики, физики,
философы, психологи находят в “Алисе” материал для научных размышлений и
интерпретаций.
Наконец, есть еще один аспект рассмотрения жанра литературной сказки Кэрролла.
Его предложила английский логик Элизабет Сьюэлл. Она рассматривает нонсенс
Кэрролла как некую логическую систему, организованную по принципам игры.
Нонсенс, по мысли Сьюэлл, есть некая интеллектуальная деятельность ( или
система ), требующая для своего построения, по меньшей мере, одного игрока, а также –
некоего количества предметов ( или одного предмета ), с которым он мог бы играть. Такой
“серии предметов” в нонсенсе становятся слова, представляющие собой по большей
части названия предметов и чисел. “Игра в нонсенс” состоит в отборе и организации
материала в собрание неких дискретных “фишек”, из которых создается ряд отвлеченных,
детализированных систем. В “игре в нонсенс”, по мысли Сьюэлл, человеческий разум
осуществляет две одинаково присущие ему тенденции – тенденцию к разупорядочиванию
и тенденцию к упорядочиванию действительности. В противоборстве двух взаимно
исключающих друг друга тенденций и складывается “игра в нонсенс”. Не потому ли “ Алиса
” оказывается “ самой неисчерпаемой сказкой в мире ”?
|
|
