|
Увлечение.
Мне всегда везло с друзьями. В школе меня окружали спортсмены, которые в будущем стали чемпионами Союза, чемпионами Олимпийских игр. Я рос среди них, горжусь, что многих знал, был вместе ка сборах. Но в 17 лет из-за травмы я выбыл из большого спорта. В те времена я увлекался джазом. У меня был магнитофон, который я купил на свои сбережения.
Первые мои записи - джазовые композиции ведущих музыкантов мира. Джон Колтрейн, Вуди Герман, Элла Фитцджеральд, Луи Армстронг... Таких имен я мог бы назвать порядка ста. Знал различные направления - авангардный джаз, джаз-рок, популярный джаз. Потом меня потянуло к истокам рок-музыки, к основателям такого направления, как ритм-блюз. Круг меломанов был небольшой, все друг друга знали. Если у знакомых появлялась пластинка, я ее переписывал. Тогда были черные рынки, которые постоянно разгоняли. Не разрешался ни обмен, ни купля-продажа. Диски могли изъять, могли привлечь к уголовной ответственности за спекуляцию. Пластинки приходили к нам из-за границы через прочные заслоны таможенных законов и правил. Некоторые исполнители просто находились под запретом. Нельзя было привозить Элвиса Пресли, или, допустим, сестер Бэри. Ну, диву даешься. Тем не менее пластинки привозились и застревали у ценителей. Импресарио.
Когда весь мир охватила битломания, отголоски ее появились и у нас. Мы с моими товарищами-музыкантами создали первую в стране рок-группу. Жили мы в районе метро "Сокол", и группу тоже назвали - "Сокол". Сейчас эта группа уже вошла в историю отечественного рок-движения. Первоначально исполняли песни "Битлз" на английском языке. Считалось тогда, что культура рок-музыки может существовать только на таком интернациональном языке, как английский.
Зная мою активность и организаторский талант, друзья назначили меня кем-то вроде импресарио. Для всех нас дело было новое, неизведанное, и мы походили на слепых котят. Тем не менее группа росла как творчески, так и материально. Музыкант не может жить без общения со зрителем. Но чтобы выступать, надо было пройти тарификацию в каких-то государственных структурах. Тогда у меня возникла идея организовать в кафе встречу группы "Сокол" с друзьями, единомышленниками в музыке, в образе жизни. Впоследствии по этому пути пошли другие группы. Это была самая первая такая тусовка. Все остались довольны. Тогда ведь, во время махрового застоя, ничего яркого не происходило. Мы решили эти встречи сделать постоянными. В мои обязанности входило техническое обеспечение и организация концертов. Быстро увеличивалось число желающих попасть к нам. Это принимало просто угрожающие размеры. Так что очень многие оставались за дверьми. Валютчик.
Поначалу в моей деятельности ничего криминального не было. Другое дело вопрос идеологический. Тем, кто следил за воспитанием молодежи, мы казались своего рода диверсантами, развратителями. Группа уже всколыхнула целые слои, - нас стали приглашать в институты. Вот тогда-то насторожились и комсомол, и какие-то чиновники из правоохранительных и финансовых органов. Они говорили: вы не имеете права выступать, у вас не литован репертуар. Действительно, по существующим тогда инструкциям, группа была незаконной. Но мы развивались. Техническое оснащение требовало постоянной модернизации. Раньше инструменты, усилители были самодельными. Со временем, когда уровень группы стал высоким, понадобилась фирменная аппаратура. Я творческий человек. Однажды услышав хороший звук - живой, чистый, настоящий, - не могу уже слушать другое воспроизведение. Я покупал наиболее совершенную по тем временам аппаратуру. И здесь впервые столкнулся с настоящим уголовным законом. И стал переступать его. Стал заниматься бизнесом. Сегодня это солидное занятие, а тоща... Мой бизнес был связан с валютой и золотом - самая страшная, расстрельная статья. Но ощущение собственной правоты мешало мне правильно оценить ситуацию. Не было ни страха, ни даже чувства опасности. Я считал, что поступаю естественно и нормально. А многое вокруг, наоборот, казалось неестественным и непонятным. Почему инициатива одного человека душится государственными структурами - будь то торговля, производство, культура? Почему, что петь - диктует государство? Я над этим задумывался, но не мог найти объяснения, мешало мировоззрение, впитанное в семье, в школе, в институте. Где-то в глубине души я знал, что прав. И что мой бизнес (тоща не говорилось "бизнес") - мое личное дело. Короче, начал музыкой, а кончил тюрьмой. Отбыл я в общей сложности 17 лет. Возвращение.
Мир, пока меня не было, изменился. Появилось новое поколение. Старые знакомые, может, меня не забыли, но я не знал, где их найти. Освободившись, я впал в состояние страшной депрессии. Времени потеряно много. Друзья чего-то добились. А мне приходилось все начинать с нуля. Ни денег, ни квартиры, ни семьи. Когда меня посадили, у меня была девушка. Что с ней произошо? Не знаю. Сейчас у меня первый брак и я в свои 47 лет жду первенца. Я боялся, что уже не увижу родителей. К счастью, увидел. Они даже застали мой новый взлет. У отца было по этому поводу свое мнение. Мои родители - участники войны, имеют награды, коммунисты. Им казалось ненормальным, что сын увлекается непонятной им музыкой, роком. Отец считал меня виноватым. Мать, может, сомневалась, но не признавалась в этом. Она внутренне более свободный человек, очень мужественный, очень настоящий, как миллионы таких же рядовых коммунистов, прошедших войну и все трудности. Сама она из Белоруссии. Невзирая на свое самочувствие, мама поехала в Минск на слет партизан. И умерла cеди своих - там, где родилась. Всего на год пережила мужа. Наверное, у меня должна быть какая-то злость к этому строю, ко всему советскому. Отсидеть в тюрьме 17 лет - да любой человек озлобился бы. Но злости у меня нет. В самый сложный для себя период я сумел сконцентрироваться, собрать волю. Может быть потому, что был уже закален. Ведь она существует всеща - борьба за существование. За выживание. Феномен.
Когда Солженицын описывает кошмары советской действительности, как он их называет, я говорю: пожил бы он в тех условиях, в которых жил я. Он отбывал наказание среди осужденных по статьям в основном политическим. Я же сидел среди отпетых уголовников. И тут действительно кошмар. Каждый день льется кровь, каждый день беззаконие, беспредел. Но меня не тронули. Я коммуникабельный человек, адаптируюсь к любым условиям. Мог подружиться с сидевшим со мной генералом. Мог разговаривать с махровым антисоветчиком. Мог слушать приверженца марксистско-ленинской идеологии. Мог разговаривать с последним уголовником и найти путь в его душу. Многие говорят об антисемитизме, о сионизме. Эти политические явления прошли как-то мимо меня. Я ничего такого не чувствовал ни в школе, ни в институте. И в тюрьме не ощущал. Но каждый день видел рядом столько крови, злости, жесткости... Там процентов 70 заключенных голодает. Я не голодал. Каким образом? Деньги делают все, конечно, неофициально. Это вот то, в чем заключается мой феномен, моя особенность. В какую бы не попадал среду, а побывать пришлось в разных колониях, разных зонах, разных регионах - везде у меня был самый высокий жизненный уровень для рядового зека. Это невозможно объяснить только организаторскими способностями, это феномен характера. Цой.
Первое время после освобождения я работал в творческом молодежном объединении. Они как грибы после дождя начали рождаться на ниве всяких комсомольских и советских организаций. Это была своего рода крыша. Тогда еще не появилось понятия "менеджер". Одна из первых моих акций - организация концерта ленинградских рок-групп. Они выступали тогда в основном в домах культуры, а я вытаскивал их на большую сцену. И вот я познакомился с Виктором Цоем. В принципе это не случайность. Я сам его разыскал и убедил работать со мной, убедил, что человек я в музыке не случайный. Рассказал, что пережил. Это как-то на него подействовало, хотя я был ему совсем незнаком, а Виктор не тот человек, который легко идет на контакт. Наше знакомство перешло в дружбу. Потом дружба переросла в творческий союз. Не хочу приписывать себе лишних лавров. Конечно, Цой и группа "Кино" и до нашей встречи были известны. Но известны в кругу поклонников ленинградского подвального рока. А я решил из него вылепить рок-звезду. И это удалось. Работа велась на радио, в прессе. На телевидении в первый раз Цой появился в программе "Взгляд", которую тогда смотрела вся страна. Выпуск делал Мукусев. Я убедил его, что Цой сейчас нужен миллионам подростков. Внутренне Цой - человек очень интересный, не похожий ни на кого. Сильно на него повлияла его вторая жена. Она эстет, из киношных кругов и была ему очень хорошим другом. Думаю, она тоже немало сделала для создания того имиджа, который известен широким массам. Он стал из голодного, злого Цоя, вальяжным и загадочным. Таким я его и узнал - сформировавшимся исполнителем, уже снявшимся в "Ассе". И сумел помочь ему превратиться в суперзвезду, или, может быть даже в нечто большее. "Технология".
Второй мой проект - "Технология", показал, что можно взять ребят обычного, среднего дарования и тоже сделать из них звезд. Я имел дело в общем-то с самодеятельностью. Среди многочисленных разношерстных ансамблей была группа "Биоконструктор", которая потом развалилась на две подгруппы. Одна называлась "Био", другая еще лишь вынашивала свою музыкальную концепцию. Показать могли всего две-три песни. Вот эти-то песни мне и понравились. Даже, может, мне одному понравились, потому что концерты с их участием собирали не больше двухсот- трехсот человек. Но я почувствовал в них перспективу. Сначала я внушил им уверенность в своих силах: вот, ребята, вы работаете со мной - вы уже звезды. Эта уверенность дала им возможность раскрепоститься. А когда творческий человек расковывается, у него прилив сил, он начинает создавать что-то подлинное. Так и они. Через 4 месяца стали группой года и держали высочайший рейтинг все время, пока мы работали вместе. Сейчас популярность их падает. Этому много объективных причин, в том числе, я считаю, и наш разрыв. Так что даже суперзвезда без талантливого продюсера сегодня ничего не может сделать. Можно сказать, что шоу-бизнес это уже сформировавшаяся отрасль - такая же индустрия, как производство автомашин или там выплавка чугуна. Здесь тоже существует своя технология и свои законы. Шоу-бизнес.
Шоу - это зрелище. Слово "концерт" не подходит, оно ассоциируется с классическим жанром, будь то симфонический оркестр, Зыкина или Магомаев. Вот Большой театр - тоже шоу. Потому что его постановки связаны со зрелищностыо, со сценографией, с дизайном. На нас тоже работают прекрасные художники. Нам требуется очень дорогая световая и звуковая аппаратура, пиротехника, костюмы. Шоу-бизнес два-три года назад приносил большие деньги. Сейчас болеет все общество и болеет та область, где работаю я. Такие, как я, остаются в шоу, потому что мы верим в будущее. Хотя сумма затрат на большие зрелища сегодня не окупается стоимостью билетов. Требуются рекламодатели и спонсоры. Я считаю, что преимущество в бизнесе за теми, в генах которых течет кровь делового человека. Настоящий бизнес - удел талантливых. Это искусство. Мне помогает работоспособность, вкус, который пока не отказывает, знание дела. Работа доставляет мне удовольствие, а если еще и приносит деньги, я такую работу люблю вдвойне. Вначале я работал на свой авторитет, теперь он работает на меня. Я не ищу славы специально, слава - плоды работы. Этот процесс стал мне уже неподвластен, неконтролируем. Может, нескромно так говорить, но я просто трезво оцениваю ситуацию. Вот на днях случайно смотрел московскую программу и увидел себя. А жена на кухне смотрела 1-ю программу и кричит: "Юра, тут тебя показывают с Аллой Борисовной". Деньги.
Я человек обеспеченный. У меня машина не просто хорошая, а роскошная. Квартира тоже. У меня постоянно собираются работать, я могу приглашать друзей. Кто ни приходит, иностранцы даже, все говорят - вот это уровень! У меня хороший гардероб и хороший вкус. Я одеваюсь, может быть, ярко, но очень добротно, солидно, модно. Поскольку я в шоу-бизнесе, то одеваться должен соответственно. Шутки в прессе по поводу меня не всегда приятны, но и они работают на ажиотаж. Во Дворце спорта впервые за несколько лет были аншлаги, когда шло мое шоу - "Я и мои друзья". О России.
Когда бываешь за границей, думаешь: какой же мы несчастный народ! Сегодня у нас полная разруха. Люди стали как хищники по отношению друг к другу. Хотя может это естественный процесс? Все уже было в истории каждой страны, где зарождались капиталистические отношения. Если говорить откровенно, я не верю, что процессы, в которых мы все участвуем, обратимы. Сейчас мы переживаем политический и государственный кризис. Но все равно наступит стабилизация. Даже если придет военная хунта, даже если коммунисты вернутся, они не установят диктатуры. Потому что существует уровень мировой цивилизации. Чтобы не случилось, я никогда не покину страну. Несмотря на то, что мне здесь пришлось пережить, я патриот по своей природе. Как птица, которая появилась на свет в этой местности, она в этой местности и умрет. Весь народ несет ответственность за то, что у нас происходит. А я - его частица.
|
|
