|
Она шла по дорожке самого обычного старого городского парка. Летний вечер душил своей жарой, а плотный, густой воздух обволакивал всех, кто гулял под густыми кронами пахучих лип и изрезанной листвой высоких кленов.
На тропинки, посыпанные гравием, опускался незримый сумрак наступающей ночи, и кое-где, в темнеющем небе поблескивали звезды.
Но Она не видела ничего из этого. Ее глаза давно поблекли, а ощущения утратили остроту. Она умирала.
И сейчас, устало бредя по дорожкам строго парка имени первого советского космонавта, о котором, наверняка, не имело ни малейшего представление большинство ребятни, гулявшей сейчас на детской площадке, Она просто смотрела по сторонам, видя в каждом метре причину своей смерти.
Вот молодая пара. Сидят на скамейке, громко выясняя отношения:
- Если ты сейчас уйдешь, - парень, сильно затянулся сигаретой, а потом, зло кинул тлеющий окурок на пол, и растоптал ее сандалем. - Это будет все, ясно?! Делай, что хочешь. Но если ты пойдешь туда - все, конец. Между нами все будет кончено!
А внутри у него, так потерянно и опустошенно стучит только одна мысль: "Не надо, прошу останься, пойми меня. Я же не могу просить. Я же парень. Мужчины так не делают..." Только девушка этого не услышит.
И ее злой, обиженный голос.
- Ну и прекрасно! Иди к черту! Я не собираюсь ради тебя и твоих дурных идей жертвовать тем, что так долго собиралась сделать! - она нервно вскакивает со скамейки, в обиде и гневе размахивая руками. - Подумаешь! Думаешь, ты настолько мне нужен?! Обойдусь, как-то, еще сотню таких как ты встречу, - и надменно хмыкнув, отворачивается, уходит, убеждая себя, что он не стоит ее, раз пытается диктовать свое мнение.
Хотя, больше всего в этот миг хочет, чтобы он догнал ее, чтобы обнял, сказал, что неважно все это, попросил прощенья...
Только, слишком упряма, чтобы первой сделать шаг навстречу.
Парень тянется за новой сигаретой. "Ну и катись, раз я тебе так нужен. Давай, иди, к своим сотням. Пусть другие тебя оценят. Я унижаться не буду!" Встает с лавки и идет в другую сторону.
Больше они не встретятся, Она точно знает об этом.
Хотя, они были бы идеальной парой, и могли бы вырастить замечательных детей. Только почему-то, забыли о том, что отношения - это шаги навстречу, а не в разные стороны...
Боль пронзает иссохшее и одряхлевшее тело, добавляя еще одну меру Ее муки, ведущей к смерти. Но Она настолько привыкла к этому, что уже просто не обращает внимания. Только втягивает воздух сухими, потрескавшимися губами и идет дальше.
Ее душа настолько же одряхлела, как и измученное тело. Она почти жаждет избавления, устав от безнадежной борьбы, для которой нет надежды на победу.
Врут, что души не стареют. Стареют. Истончаются и становятся блеклыми и серыми, бесцветными, такими же, какой стала и Она сама.
Вот Она, идет по дорожке, между мужчинами и женщинами, между парами и одинокими, но Ее никто не заметил. Никто не увидел сгорбленной старческой фигуры. Все отводят глаза, не замечая Любви, которая бродит между ними блеклой тенью, доживая последние дни на этой планете.
Ей никогда не было легко.
Ее всегда мало ценили, ставя во главе сердец и жизней совершенно иные приоритеты.
Но все-таки, раньше больше находилось людей, готовых рискнуть собственной гордостью или карьерой, чтобы просто провести жизнь рядом с любимым человеком.
Теперь люди боялись трудностей. Они не могли поступиться своими интересами. Даже мысли не допускали о том, чтобы отказать себе в чем-то, для того, чтобы найти компромисс.
Да что там! Они и слова-то такого уже не помнили. Разве что, то употреблялось в договорах о слиянии корпораций или в бракоразводном процессе при делении совместного имущества.
В груди закололо, легкие отказывались сделать новый вздох, а из помутневших, давно уже бесцветных глаз - медленно покатились слезы.
Это невыносимо больно, когда ты никому не нужен. Непередаваемо.
Нет ничего, страшнее этого - находиться среди людей, понимая, что никому нет до тебя дела. И когда ты умрешь, возможно, просто упав на обочину, или на тротуар этой самой дорожке - они даже этого не заметят.
Отведут глаза, пройдут мимо, ускорив шаги, игнорирую странную тоску в опустевших душах, и поспешат дальше на свои встречи, в офисы с кондиционированным воздухом, в банки и магазины. Спрячутся в ночных клубах от понимания, что утратили что-то важное в этом мире, но окажутся не в состоянии осознать, чего именно лишились. Просто потому, что когда-то, когда они еще были детьми, им не объяснили, насколько пуста и бесцельна жизнь эгоистичной и замкнутой на себе личности.
А может, им и говорили, но та самая акселерация, те самые изобретения, которых так много оказалось в этом веке - заглушили своими волнами и сетями тихие слова о нужде человека в любимом и близком.
Она так устала от того, что никто не хотел Ее. Любви так надоело бороться за то, что никто не ценил, что Она смирилась. Опустила руки, и просто шла по парку, ожидая прихода своей смерти.
- Подожди, - тихий, такой же хриплый как ее собственный голос, заставил Любовь обернуться и с удивлением посмотреть на старую женщину, в одиночестве сидящую на одной из скамеек.
- Что тебе? - устало спросила Она, ощущая, как предают ноги и подламываются колени.
Уже даже не было сил удивляться или радоваться тому, что Ее заметили.
- Посиди со мной, - тихо попросила пожилая женщина, подвигаясь так, чтобы освободить для Любви место.
Ей не хотелось сидеть. Наверное, даже, хотелось уйти, чтобы нарастающим истощение ускорить свою смерть.
Но Она знала эту старуху. Помнила ту совсем молоденькой девушкой. Любовь смотрела в ее глаза, окруженные глубокими морщинами, и видела девушку, которая получила письмо из штаба военного комитета, о том, что ее муж захвачен в плен немцами. Она видела перед собой девушку, которая все равно верила. Даже тогда, когда свои же спецслужбы объявляли его предателем и преступником. Эта девушка прошла с ним это все, и отчуждение друзей, и проклятия родителей, и недоверие каждого встречного.
Она видела в этих старых глазах молодую женщину, которая не оставила любимого, искалеченного войной и душевно, и физически. Которая знала, что иногда, стоит промолчать, подавив обиду, а иногда, просто "не услышать", чтобы сохранить нечто более важное, чем сиюминутная победа в ссоре и отстаивание своего мнения. Видела женщину, прожившую жизнь в тихом и простом счастье с человеком, который для нее был готовой пройти не меньше того, что и она преодолела. Потому что эти люди помнили о Ней, и ценили Любовь в своих отношениях.
И даже сейчас, давно похоронив, эта женщина продолжала оплакивать любимого, иногда, ночами, мечтая о том, чтобы суметь поверить в то, что там, за чертой этой жизни, они будут опять вместе. Хоть всю жизнь и прожила атеисткой.
Любовь устало опустилась на скамейку.
- Не уходи, - старуха грустно посмотрела на Нее. - Есть еще те, кто нуждается в тебе. Есть те, кто на все пойдут, лишь бы ты коснулась их жизней.
Но Любовь только горько усмехнулась, и прижала дрожащими пальцами морщинистые веки.
- Нет, я "устарела", - с усталой обреченностью тихо прошептала Она. - Сейчас в моде бриллианты и браки на одну-две недели, для рекламы, чтобы разводом привлечь больше внимания к своей персоне. Сейчас люди не любят, они занимаются сексом. Они вместе только до тех пор, пока им это выгодно, или пока другой человек не ущемит их интересов тем, что поставит чашку из-под кофе не на свое место.
Любовь обвела глазами парк, по темнеющим аллеям которого продолжали гулять люди.
- Вот смотри, - Она указала пальцем на пару, которая прогуливалась по дорожке неподалёку. - Он считает ее глупой и жадной, желающей от него только денег. Он уже забыл, что когда-то она была самой главным для него человеком. Эти воспоминания выветрились из него постоянными упреками и оскорблениями, которыми она щедро начинает каждый день их совместной жизни, только потому, что марка их машины дешевле соседской, - Любовь скривила губы. - Он изменяет ей. И знаешь почему? Потому что так делают все его друзья. Он не любит ни ее, ни тех, с кем спит, пытаясь потешить свое самолюбие и эго. А она, - Любовь перевела взгляд на женщину. - Она думает только о том, что этот "дурак", недостоин ее, и она потратила свои лучшие годы на "это", не сумевшее добиться ничего. И лучше бы она тогда выскочила замуж за Женьку, у которого сейчас своя фирма, джип и дом под Симеизом.
Пожилая женщина вздохнула, потерев зябнущие даже в такую жару руки. Любовь знала каждое ее ощущение, потому что и сама точно так же одряхлела.
- Но ведь есть и другие, - тихо проговорила она. - Людей миллиарды...
- О, да! - Любовь горько рассмеялась. - И эти миллиарды общаются в он-лайне, теряясь и немея, когда просто заходят в лифт с соседями. Они одержимы идеей зарабатывания денег и удовлетворением собственных потребностей. Их не волнуют родные. Им безразличны собственные дети, которые все чаще рождаются "не по плану" или, наоборот, по выгоде в четко спланированной схеме. А этих детей они учат, что любви нет. Есть лишь красивое слово, которым в детских сказках прячут стремление к сексу. Они говорят своим детям, что не стоит идти навстречу или уступать в чем-то в отношениях с другим человеком. Не дай Бог! Иначе тебя сочтут тряпкой и будут вечно вытирать ноги о тебя. И дети верят. Они вырастают, заявляя, что "не собираются ни для кого меняться. Что настоящая любовь всей их жизни и такими их оценит". Вот только, не задумываются над тем, а захотели бы сами рядом жить с такими эгоистичными, самовлюбленными и глухими к чужим интересам людьми, которыми являются сами? Люди перестали слышать друг друга, перестали понимать, - Любовь вздохнула. - А я устала пытаться кричать им, устала бороться за их счастье, которое уже не котируется в сравнении с долларами и евро. Люди поменялись. Им надо другое. Самоутверждение, карьера, машина, дом за границей. Должность топ-менеджера к тридцати, и ежегодный отпуск на Мальдивах. Если ты не имеешь всего этого - ты неудачник, и ничего не стоишь в жизни. А до такой мелочи, как внутренняя целостность и способность любить - никому нет дела. Людям не нужна ни я, ни такие как ты - кто еще помнит обо мне, мешая им спокойно заниматься своим делом, - Она потрепала иссушенную холодную руку той, которая когда-то переступила через гордость ради любимого человека, прощая ошибку. Потому что знала - каждый человек может ошибиться. Никто не идеален. Но каждый заслуживает на прощение и вторую попытку.
Женщина вздохнула с такой же горечью, как и ее отчаявшаяся соседка.
- И все-таки, я в тебя верю, - тихо, но с упрямством прошептала она.
Любовь только горько хмыкнула.
Люди проходили мимо, никто не оборачивался на двух старых женщин, сидящих под такой же старой липой. А если кому-то и приходило в голову обернуться, отвлекаясь от своих забот и дел - они видели только пожилую женщину, которая одиноко сидела на пустой скамейки возле старой сцены, и со слезами на глазах смотрела на постамент. Они не знали, что перед ее глазами стояло совсем другое лето. И не одно, десятки. Когда она приходила сюда с любимым. Она помнила, как нежно его руки обнимали ее. Как подбрасывали вверх, в синее небо их маленького сына, а тот визжал от восторга. Она вспоминала, как любимый человек дул на коленку их маленькой дочери, и утешал ее, обещая, что все заживет, и она вырастет такой же красавицей, как ее мать. И плакала, безумно желая ощутить опять тепло его объятий, когда они танцевали вальс под плавную мелодию уличного оркестра, когда дети выросли и они гуляли уже только вдвоем.
Она отдала бы все в этом мире, чтобы опять увидеть его улыбку.
Любовь плакала вместе с ней, пусть и на слезы уже не хватало сил. А потом, еще раз похлопав ее по руке, тяжело поднялась со скамейки, и пошла дальше по темнеющему парку, в котором уже зажглись фонари.
Но не успела далеко отойти.
- Подожди! - звонкий детский голосок заставил ее остановиться.
Перед любовью стояла маленькая девочка, лет пяти. Ее платьице было испачкано мороженым, а короткие волосы торчали вокруг личика маленькими завитушками.
- Не уходи. Я буду верить в тебя, - она протянула ручки, исцарапанные, замазанные зеленкой, и крепко ухватила Любовь за слабую руку. - Не уходи, я же еще не выросла. Ты нужна мне. Останься, - еще раз попросила девочка, и посмотрела Любви прямо в глаза взрослым взглядом.
Но Любовь только покачала головой.
- Этого мало, девочка, - грустно вздохнула Она. - Невозможно сохранить Любовь в одиночестве. Для этого должны стараться и хотеть двое.
- Тогда, начни с меня, - упрямо кивнула девочка. - Останься, и я найду того, кто поверит, кто захочет, чтобы ты была в наших жизнях.
Любовь только улыбнулась. Но в старой и ветхой душе появилась слабая, едва тлеющая надежда.
Она протянула руку и потрепала мягкие волосы девочки.
- Я подумаю, малышка, - тихо прошептала она, и обернулась, глядя на плачущую старуху. - Если я хоть кому-то здесь нужна...
|
|
