|
Секс в консервативных исламских государствах – табу. Молодым неженатым парам приходится выискивать тайные оазисы эротики. Книги и пьесы, посвященные этой слишком мирской теме, вызывают негодование хранителей религиозного Грааля и вскоре оказываются под запретом.
Рабат, Марокко. Амал, продающий каракатиц, каждый вечер наблюдает, как на пляже воцаряется грех. Он является в обличье держащихся за руки парочек, затем исчезающих за высокими зубчатыми стенами причала, чтобы там целоваться. Некоторые балансируют на скользких, покрытых водорослями валунах, чтобы занять местечко у самого Атлантического океана и обниматься в сумерках. Воздух пропитан солью и гашишем. Амал говорит, что на следующее утро иногда находит в песке презервативы. И тогда он мысленно желает этим порочным бесстыжим грешникам – ведь они еще даже не женаты! – гореть в аду.
Каир, Египет. Неприметный переулок длиной 150 м в фешенебельном районе Самалик. Отсюда открывается вид на Нил. Когда местные жители выходят вечером на балконы, они видят то, чего никто не должен видеть. Еще задолго до заката в этот переулок съезжаются десятки машин, встающих в ряд; иногда здесь собираются сотни влюбленных пар. Почти у всех девушек на головах платки, но тем сильнее бросается в глаза, как их тела обтягивают узкие топы с длинными рукавами. Юноши незаметно обнимают своих подруг за шею, так крепко, что их руки будто бы случайно соскальзывают под топ.
«Шари аль-Хубб», «Улица любви» – так люди называют это место. Ходят слухи, что здесь уже зачинали детей, а кто-то видел пары, занимавшиеся оральным сексом.
Бейрут, Ливан. Звуки техно и рейва из усилителей сотрясают полутьму, посетители выкрикивают заказы, не подходя к стойке бара. Стильные молодые люди в узких джинсах и расстегнутых белых рубашках протискиваются на танцпол. Мужчины вращают бедрами, хлопают в ладоши и обнимаются, но избегают чересчур недвусмысленных прикосновений. Иначе их могут просто вышвырнуть из клуба Acid, самой модной в Бейруте дискотеки для геев. Официально это не более чем обыкновенный ночной клуб в отдаленном промышленном районе.
Открытая демонстрация гомосексуализма запрещена и в либеральном Ливане. «Голубых» терпят только до тех пор, пока они скрывают свою ориентацию, пока они прячутся.
Для многих людей в арабских государствах единственная возможность предаться страсти – делать это тайно. Секретные места есть повсюду. Это единственный выход, позволяющий жить среди противоречий современного исламского мира. В странах, которые все больше кичатся целомудрием и строгостью нравов, не удается поставить сексуальность под запрет.Религиозные цензоры отчаянно пытаются остановить падение нравов в своих странах, но и они бессильны против спутникового телевидения, Интернета и SMS.
Может быть, потаенное нарушение табу и выход за границы дозволенного предвещают сексуальную революцию в арабском мире? Или давление моралистов спровоцирует новое усиление ханжества в противовес западному распутству? Пока кажется, что все возможно. В частности, и то, что за презерватив в кармане рубашки можно несколько часов провести за решеткой. Египетский журналист Али аль-Гунди отвозил свою подругу домой, когда его остановил полицейский патруль. При нем не оказалось водительских прав, рядом красивая девушка, часы показывали четыре утра. Достаточное основание для того, чтобы надеть на обоих наручники и отправить в полицейский участок. «По дороге нас грозились избить», – рассказывает 30-летний журналист. В участке у него забрали деньги, телефон и нашли в нагрудном кармане рубашки неиспользованный презерватив.
«Они сразу решили, что моя девушка – проститутка», – говорит Гунди. Затем журналиста и его подругу посадили за решетку. Тот факт, что они намерены через пару месяцев пожениться, полицейских не интересовал. Лишь после того, как на следующий день она позвонила отцу, им разрешили уйти. Гунди уверен: «Если бы у самого офицера полиции не было сексуальных проблем, он спокойно отпустил бы нас».
Сексуальная неудовлетворенность многих молодых арабов вызвана разными причинами, однако большинство из них экономического характера. Если мужчинам удается найти работу, то они, как правило, получают мизерную зарплату. Финансовое положение не позволяет им купить и обустроить квартиру, а в большинстве арабских стран это необходимое условие для заключения брака. Вместе с тем добрачный секс в исламе категорически запрещен. И потому в Алжире, Александрии, Сане и Дамаске полным-полно «юношей» в возрасте от 18 до 35 лет, которым приходится на неопределенный срок оставаться с родителями. Есть одно исключение, и оно даже легализовано в исламе: «временный брак», или как его еще называют, «брак для наслаждения» – союз не на всю жизнь, а для интимных встреч. Этот брак не регистрируют государственные органы, его заключает имам. Договор может действовать и всего несколько часов, и неопределенное время. В любом случае особенно романтичным его никто не считает.
Но и усугубляющееся разделение полов может быть причиной фрустрации молодых людей. Все больше женщин одеваются благопристойно: они покрывают голову платком или даже используют паранджу, скрывающую все тело, а некоторые носят еще и черные перчатки, чтобы не оставить ни малейшего намека на наготу.
Поэтому очень часто случается так, что на женщину без покрывала в Каире смотрят как на существо с другой планеты. «Подавление естественных чувств ведет к половым извращениям», – убежден журналист Гунди. Мужчины хотят, чтобы их женщины были скрыты под покрывалом, потому что боятся их – «боятся чувств, какие вызывают особы другого пола». Сейчас большинство египтянок носят головные платки – по разным причинам. Ула Шахба видит в этом не символ подчинения, а проявление нового женского самосознания. Уже два года 27-летняя служащая ходит в платке – в силу убеждений, подчеркивает она, никто ее не принуждал. Принять решение было не так-то легко: «Я люблю свои волосы, – говорит она, – но не всем они должны быть видны». Ула не считает, что покрывало – признак религиозности, скорее, модная тенденция.
Насколько парадоксальным может быть отношение молодых арабов к религии и сексуальной жизни, становится ясным из исследования, результаты которого были опубликованы в начале 2006 года в марокканском экономическом издании L’Economiste. Все чаще молодые мусульмане в государствах Магриба пренебрегают четко определенными правилами своей религии. Добрачный секс не является для них чем-то необычным, 56% молодых мужчин признаются, что регулярно смотрят порнофильмы. Однако им так же важны молитвы, соблюдение поста и брак с верующей женщиной. В этом свете отношение к исламу кажется гедонистическим, допускающим вариации, почти произвольным.
Мусульманская писательница, известная под псевдонимом Неджма («Звезда»), автор успешного эротического романа «Миндаль», изображает марокканское общество расколотым и лицемерным. Несмотря на прогрессивное семейно-брачное законодательство, в стране по-прежнему соблюдаются патриархальные традиции, сохраняются многоженство и опека над женщинами. В этом мире смешиваются ханжество и одержимость сексом, невежественность и вожделение, «сперма и молитва». «Чем более репрессивно общество, тем отчаяннее люди ищут выход», – утверждает Неджма, скрывающая свое настоящее имя, потому что в Интернете ее уже называли «шлюхой» и «позором для ислама».
Мужчины, подобные 36-летнему Самиру, лысеющему официанту в черно-белой ливрее, словно сошли со страниц ее романа. Ухмыляясь, Самир с удовольствием рассматривает не укутанных в покрывала девушек рядом со своим кафе в Рабате, но тут же признается, что ни за что не остался бы на продолжительное время в комнате наедине с незнакомой дамой. «Ни один мужчина и ни одна женщина не могут находиться рядом без того, чтобы третьим не оказался дьявол», – считает он. Якобы так сказал сам пророк Мухаммед.
Между тем из многочисленных источников складывается совершенно другой образ основателя религии. Утверждается, что он был сластолюбцем, дамским угодником, любившим и почитавшим женщин, и имел двенадцать жен. Одной из них, вдове пятнадцатью годами старше его, пророк хранил верность до самой ее кончины. О «предательстве заветов Мухаммеда», который был нежным мужчиной и рыцарем, говорит и Неджма. Она сомневается, что пророк боялся женской сексуальности, как многие мужчины из ее культурной среды.
Даже консервативные теологи подчеркивают, что наслаждение и вера совместимы – если заключен брачный союз. При этом могут сослаться на слова пророка: «В этом мире я полюбил женщин, благовония и молитву». Это странным образом противоречит пуританской действительности, для которой характерен отход от допускавшего вольности ислама, на смену которому пришел не ведающий юмора, суровый исламизм.
Журналист Али аль-Гунди отмечает, что у мужчин-мусульман нарушены взаимоотношения с собственной сексуальностью. «Большинство из них хочет жениться исключительно на девственнице. Для чего? Не лучше ли быть с партнершей, у которой есть опыт?» Гунди рассказывает о своих девушках, которые были готовы на все, кроме последнего шага – чтобы не повредить девственную плеву. Это означало бы общественную смерть.
Египетский режиссер Ахмед Халид посвятил запретной теме свой первый короткометражный фильм «Пятый фунт». В нем рассказывается о молодой паре, которая использует поездки на автобусе, чтобы без помех быть вместе и обмениваться нежностями – не только невинными. Каждую пятницу по утрам, когда все собираются на молитву в мечеть, они встречаются в автобусе, на одном из задних сидений. Там, где никто их не видит, они сидят плечом к плечу и, глядя прямо перед собой, ласкают и познают тела друг друга. Единственное, чего они боятся, – взгляда водителя в зеркало заднего вида. А тот наблюдает за парой, явно понимая, что происходит, и при этом дает волю своей фантазии.
В его мечтах именно он садится рядом с девушкой, придвигается к ней, осторожно снимает покрывало и расстегивает блузку. Она закрывает глаза, ее пальцы впиваются в спинку сиденья, и платок медленно сползает вниз. И оба достигают высшей точки наслаждения: девушка – в фантазиях водителя, а юноша – благодаря ласкам своей подруги. В конце парочка платит водителю четыре фунта за билеты и еще один, пятый фунт, за молчание.
Естественно, скандальный 14-минутный фильм Халида не был принят кинопрокатом, и даже либеральные культурные центры Каира не согласились показать полную версию «Пятого фунта». Хотя в фильме и не показаны какие-либо явные действия, он тем более возбуждает фантазию зрителей – а это особо тяжкое прегрешение в глазах религиозных цензоров.
Прибежище для скрытых желаний – пусть всего лишь виртуальное – это Интернет. Проверка в Google Trends, новом сервисе поисковой системы Google, показывает, насколько сложно выбить эти тайные желания из голов мусульман. Если набрать в строке ввода Google Trends слово sex, поисковая система выдаст список городов и стран, где этот критерий поиска вводился чаще всего. Результат: чаще всего sex ищут пакистанцы, за ними следуют египтяне. Четвертое и пятое места заняли Иран и Марокко, седьмое – Индонезия, восьмое – Саудовская Аравия. Среди городов лидирует Каир. Boy sex или man boy sex (gay – критерий поиска, который не пропускают многие интернет-фильтры) также чаще всего интересуют пользователей в Пакистане, Иране, Саудовской Аравии и Египте. При этом гомосексуализм – это не только табу в исламском мире, он даже считается преступлением, которое может караться лишением свободы или смертной казнью.
Живущий в Катаре телевизионный проповедник канала «Аль-Джазира» Юсуф аль-Кардави считает гомосексуализм особенно порочным порождением Запада. Это – вызов «божественному порядку», считает ученый юрист. О том, что гомосексуализм был распространен в арабском мире до ислама, свидетельствуют строки Корана, осуждающие это явление.
В арабском языке для обозначения гомосексуалистов существует понятие Luti – «люди из города Лота» – упомянутого и в Коране, и в Библии города, погибшего от Божьего гнева. Источники, кажется, единодушны. Поэтому лишь немногие мусульмане-гомосексуалисты пытаются совместить веру и свою сексуальную ориентацию. Большинство же в отчаянии от того, что они не могут вести такого праведного образа жизни, какой им предписан. По крайней мере, так считает Джордж Асси, представитель ассоциации «Хелем», единственной организации гомосексуалистов и лесбиянок в арабском мире.
Ливанская организация «Хелем» не разрешена, но и не запрещена. Ее офис расположен в исламском деловом квартале Бейрута, города, где существуют такие политические и сексуальные свободы, каких нет нигде в арабском мире. Но и сюда уже доносились протесты и угрозы – прежде всего из стран Персидского залива.
В отличие от Ливана, в Египте свобода мнений всегда находится под угрозой. От этого в первую очередь страдает некогда столь богатый мир искусства и литературы. Тем поразительнее, что на камерной сцене одного из каирских театров идет пьеса, полностью посвященная сексу. Само название – уже провокация. Bussy – намек на английское слово pussy, хотя в египетском варианте разговорного арабского это всего лишь обращение к женщине – «Посмотри сюда!».
Именно к этому и стремятся режиссеры: обратить внимание зрителей на дискриминацию, неуважение и бесправие. «Мы не собирались демонстрировать свою смелость или кого-то провоцировать, мы просто хотели сказать правду», – рассказывает режиссер-постановщик Наас Хан. Спектакль был создан по образцу знаменитых нью-йоркских «Монологов вагины». Когда его показали в Американском университете в Каире, он вызвал отвращение, возмущение – и бурные аплодисменты. Но из-за того, что пьеса практически не имела отношения к проблемам египетских женщин, группа студентов решила поставить своего рода «исламские монологи вагины» в исполнении актеров-любителей.
Простых женщин попросили рассказать о любви и сексе. «Эти истории были настолько шокирующими, настолько трогательными, печальными, забавными, что нам вовсе не пришлось их обрабатывать», – утверждает Хан. Так появилась Bussy.
В этом спектакле одна девушка рассказывает со слезами на глазах о том дне, когда мать отвела ее к врачу, не сказав, что ей сделают обрезание: «Когда я очнулась, то почувствовала боль. Чего-то не хватало… Плоть, которую они отняли, принадлежала мне!» Другая женщина описывала случай, когда ее в возрасте десяти лет, затолкнув в гардероб, изнасиловал имам. «Когда я рассказала об этом своей матери, она сказала, что я, наверное, чем-то провинилась».
«Я была поражена тем, что мы получили в основном серьезные истории», – говорит режиссер Хан. Аборты, изнасилования, женское обрезание, самая обычная бытовая дискриминация. Каждая из пятидесяти историй отражает частицу египетской действительности. Для этого требуется немалая храбрость, говорит Хан. Ведь осознание того, что твоя личная драма будет представлена на суд публики, уже означает разрыв с традицией: в соответствии с ней, сексуальное насилие касается только самой семьи, а если что-то становится известно посторонним, это ложится пятном на фамильную честь и лишает женщину достоинства. Но на полотне, живописующем арабо-исламские нравы, есть еще один персонаж, и его олицетворяет Абир – изящная смуглая 32-летняя женщина с длинными черными искусственными волосами, которые стоили ей больших денег. Она одна живет в своей маленькой чистой квартире. Стены оформлены в египетском стиле, рядом с изображениями фараонов – длинные белые карандаши, сувениры с острова Рюген. Абир сидит на кушетке из белого дерева с розовой обивкой. На ней короткие брючки и розовая футболка. На правом плече татуировка в виде солнышка, на левом – никотиновый пластырь.
В первый раз она вышла замуж, когда ей было 23. Мать умерла, отец был прикован к постели тяжелой болезнью. До замужества Абир едва сводила концы с концами, работая горничной. Брак был кошмаром, муж избивал, а свекровь однажды обрезала ее длинные черные волосы и повесила их на стену – как предупреждение. Абир развелась и устроилась на работу в бар, где знакомилась с богатыми иностранцами.
На столе в гостиной она с улыбкой раскладывает снимки двух счастливых людей – они купаются в море, сидят на скамейке в парке, делают покупки в Германии. Роман длился три года, но Инго, немец, все еще не собирался на ней жениться. Тогда Абир положила конец этим отношениям. По телефону. «С какой стати я должна была тратить на него свою жизнь?» – спрашивает она.
Есть у нее и фотографии Луиса, американца. Целый год они были друзьями. Луис хотел взять ее с собой в США, «чудесный мужчина, он меня баловал». Потом уехал без нее. Они поссорились, Луис женился на другой, и Абир сломалась. Когда вернулась к нормальному состоянию, место в баре было уже занято, и она снова занялась тем, что делала и раньше. Стала продавать свое тело. «Египтяне платят 200 фунтов (около 28 евро), а вот саудовцы – по 1000 и даже больше, – говорит Абир. – От иностранцев я получаю 200 долларов. Презервативы обязательны». Она показывает результат последнего анализа на СПИД – отрицательный. Без него она вряд ли получила бы визу в Германию. Сегодня она боится одиночества, говорит о себе Абир, проститутка. Почти все ее братья и сестры имеют семьи.
«Полиция не дает покоя, даже если нет никакой причины. Незамужней женщине достаточно одной сидеть в баре». Задержание и побои – это самые мелкие из неприятностей. Если парочку застанут «на месте преступления», проблемы будут только у женщины.
Абир мечтает как можно скорее выйти замуж. Она говорит, что недавно познакомилась с одним американцем. С ним она хочет пойти в мечеть. Ведь как мусульманка она может выйти замуж только за мусульманина. Ему предстоит перейти в новую веру и многое узнать об этой религии.
И потом останется сделать только одно: уехать из Египта. Амира Эль-АЛЬ, Даниель ШТАЙНВОРТ
|
|
