|
Аврора Дюдеван, урожденная Дюпен, была правнучкой знаменитого маршала Морица Саксонского...
После смерти возлюбленной он сошелся с актрисой, от которой у него родилась девочка, получившая имя Авроры. Впоследствии Аврора Саксонская, молодая, красивая и непорочная девушка, вышла замуж за богатого развратника графа Готорна, который, к счастью для молодой женщины, вскоре был убит на дуэли. Затем случай свел ее с одним чиновником из министерства финансов - Дюпеном. Это был любезный, уже пожилой господин, представитель старофранцузской школы вежливости и образования. Несмотря на свои шестьдесят, ему удалось расположить к себе тридцатилетнюю красавицу и вступить с ней в брак, оказавшийся очень счастливым. От этого брака родился сын Мориц. В бурные дни Наполеона I он влюбился в женщину сомнительного поведения и тайно обвенчался с ней. Мориц, будучи офицером, не мог прокормить жену и жил больше на средства матери. В это тяжелое время, почти безвыходное для легкомысленного Морица и еще более легкомысленной его жены, и родилась у них дочь, названная при крещении романтическим именем Аврора. Это и была знаменитая Жорж Санд. Рано потеряв отца, она осталась на иждивении матери и бабушки, причем ей пришлось быть невольной участницей их беспрерывных дрязг и раздоров. Бабушка то и дело упрекала мать девочки за то, что она низкого происхождения, а также за ее легкомысленные отношения с молодым Дюпеном до брака. Девочка принимала сторону матери, и ночью они частенько проливали вместе горькие слезы. В восемнадцать лет Аврора вышла замуж за молодого артиллерийского поручика Казимира Дюдевана. Это был незаконный сын одного полковника, барона, от которого, вследствие незаконности происхождения, он не унаследовал ни титула, ни состояния. Однако отец усыновил его и ассигновал некоторую сумму на его женитьбу. Аврора унаследовала от бабушки имение с замком Ноан. Имение считалось более крупным, чем было на самом деле, и, несомненно, послужило главной причиной разлада между супругами, который впоследствии привел к полному разрыву. Правда, первые годы брачной жизни носили на себе печать счастья. Сын, также названный Морицем в память знаменитого маршала, и дочь Соланж стали для Авроры истинным утешением. Она шила на детей, хотя плохо владела иголкой, заботилась о хозяйстве и всеми силами старалась сделать мужу приятной жизнь в Ноане. Увы, ей не удавалось сводить концы с концами, и это послужило новым источником пререканий и неприятностей. Тогда она занялась переводами и начала писать роман, который, впрочем, вследствие многих недостатков был позднее брошен в огонь. Все это, конечно, не могло способствовать семейному счастью. Ссоры продолжались, и в один прекрасный день муж позволил тридцатилетней жене уехать в Париж с дочуркой и поселиться на чердаке.
Чтобы избавиться от расходов на дорогостоящие женские наряды, она стала носить мужской костюм, который еще тем был удобен, что давал ей возможность ходить по городу в любую погоду. В длинном сером (модном в то время) пальто, круглой фетровой шляпе и крепких сапогах бродила молодая женщина по улицам Парижа, счастливая своей свободой, которая вознаграждала ее за лишения. Она обедала на один франк, сама стирала и гладила белье, водила девочку гулять. Муж, наезжая в Париж, непременно посещал жену и водил ее в театр или какой-нибудь аристократический ресторан. Летом она возвращалась на несколько месяцев к нему в Ноан, главным образом для того, чтобы повидаться со своим горячо любимым сыном. Мачеха мужа тоже иногда встречалась с ней в Париже. Узнав однажды, что Аврора намеревается издавать книги, она пришла в сильную ярость и просила, чтобы имя Дюдеван никогда не появлялось на какой бы то ни было книге. Аврора с улыбкой обещала исполнить эту просьбу. Аврора стала называть себя Жорж Санд. Это имя и осталось ее литературным псевдонимом. Весной 1832 года был опубликован первый роман Жорж Санд "Индиана", который с одобрением и интересом встретили и читатели, и критики. Современники считали Санд непостоянной и бессердечной, называли ее лесбиянкой или, в лучшем случае, бисексуальной, и указывали, что в ней прятался глубоко скрытый материнский инстинкт, не реализованный в жизни полностью, поскольку Санд всегда выбирала мужчин моложе себя. Жорж Санд постоянно курила сигары, а ее движения были резки и порывисты. Мужчин притягивали ее интеллект и жажда жизни. Живя в Париже, Аврора познакомилась с молодым писателем Жюлем Сандо. Говорили, что Сандо был первой любовью Авроры Дюдеван и что литературная общность их имела своей первопричиной именно эту любовь. Однако из признаний Жорж Санд видно, что еще задолго до знакомства с Сандо она была влюблена, и притом совершенно платонически, в одного человека, который был от нее далеко, которого она украшала всеми добродетелями и прелестями своей романтически настроенной фантазии. Она еще жила тогда в Ноане. До глубокой ночи засиживалась иногда над пламенными письмами к нему. Он не довольствовался платоническими воздыханиями и от "брака душ", как она называла их привязанность, хотел перейти к другим отношениям. Но Аврора была неумолима и, в конце концов, должна была согласиться, чтобы ее далекий друг поискал у другой женщины того счастья, которого она сама не могла или не хотела ему дать. Так кончился ее первый роман. Героем второго романа был, как уже говорилось, Жюль Сан-до, с которым она познакомилась в числе прочих студентов, окруживших молодую женщину тотчас по приезде ее в Париж. Сандо был младше Авроры на семь лет. Это был хрупкий, светловолосый с аристократической внешностью мужчина. Вместе с ним, между прочим, она написала свой первый роман. В чем причина их разрыва? Трудно сказать, но Сандо в своем романе "Фердинанд" указывает на то, что разрыв произошел с согласия обеих сторон. Санд не могла наслаждаться сексом, если не была влюблена в своего партнера. Очень непродолжительным экспериментом оказалась, например, ее чисто сексуальная связь с писателем Проспером Мериме, к которому она не испытывала абсолютно никаких чувств. Некоторые любовники Санд утверждали, что она фригидна. На самом деле, она, вероятно, была просто похожа на многих других женщин, которые становятся страстными под влиянием чувств и бывают абсолютно холодными и равнодушными, когда этих чувств не испытывают. Санд тоже могла быть страстной и чувственной женщиной. Она призналась, например, что обожала Мишеля де Бурже, одного из своих любовников, женатого некрасивого мужчину, именно потому, что он заставлял ее "трепетать от желания". Роман Авроры с Альфредом де Мюссе был по счету третьим. Об Альфреде де Мюссе она много слышала от своего друга и горячего поклонника Сент-Бёва, который давно мечтал их познакомить. Но Аврора не спешила. "Он слишком большой франт, мы не подошли бы друг другу сердцами", - говорила она. В то время, когда Мюссе был еще в зените красоты и славы, она уже успела выпустить под псевдонимом "Жорж Санд" четыре романа, которые тотчас привлекли к ней всеобщее внимание. Публика была в восторге, и деньги обильно посылались под крышу чердака, на котором жила молодая женщина, начинавшая уже думать, что несчастье и бедность навсегда останутся ее уделом. Однако с первой минуты знакомства она должна была признать, что "большой франт" очень красив и обаятелен. Моложе ее на шесть лет, худой, со светлыми волнистыми волосами, он мастерски вел шутливый диалог, чуть-чуть приправляя его сарказмом. Была ли Жорж Санд красива? Одни говорили, что да, другие считали ее отвратительной. Сама она открыто причисляла себя к уродам, доказывая, что у нее нет грации, которая, как известно, заменяет иногда красоту. Современники изображали ее женщиной невысокого роста, плотного телосложения, с мрачным выражением лица, большими глазами, но рассеянным взглядом, желтым цветом кожи, преждевременными морщинами на шее. Одни только руки ее они признавали безусловно красивыми. Сам Мюссе, впрочем, описал ее совершенно иной. "Когда я увидел ее в первый раз, она была в женском платье, а не в элегантном мужском костюме, которым так часто себя безобразила. И вела она себя также с истинно женским изяществом, унаследованным ею от своей знатной бабушки. Следы юности лежали еще на щеках, великолепные глаза ее ярко блестели, и блеск этот под тенью темных густых волос производил поистине чарующее впечатление, поразив меня в самое сердце. На лбу лежала печать бесконечности мыслей. Говорила она мало, но твердо". Мюссе впоследствии рассказывал, что он как бы переродился под влиянием этой женщины, что ни до нее, ни после он никогда не испытывал такого восторженного состояния, таких приступов любви и счастья, как в дни близкого знакомства с ней. Пламенная страсть Мюссе не сразу разогрела сердце Авроры, и она медленно уступала его настойчивым ухаживаниям. Сначала на нее произвели приятное впечатление изящные манеры молодого человека, который относился к ней, как к представительнице высшего света, забывая, что она вращалась среди студентов и вела бедную жизнь. Затем ей польстило, что знаменитый поэт обращался к ней с просьбами высказать мнение о его произведениях и любезно предоставлял ей критиковать себя. Красота его и любовь имели для нее второстепенное значение. Позднее, впрочем, и она поддалась всепожирающему пламени страсти. О строгости и неуступчивости тут уж не могло быть и речи, тем более что она к тому времени успела развестись с мужем и, следовательно, сделаться совершенно свободной. Различие характеров, конечно, обнаружилось не сразу, и первое время после сближения любовники были счастливы. Но скоро Мюссе стал несносен, проявились все его комплексы, капризность, переменчивость настроения. Временами его преследовали приступы галлюцинаций, при которых он терял сознание и разговаривал с духами. Это было невыносимо для обоих. В минуты злости он называл ее "монашкой" и говорил, что она должна жить в монастыре. Обвинения в холодности больно ранили Жорж Санд. Слишком глубоко сидела в ней вера в благородную, возвышенную и одновременно скромную любовь. Они отправились в Венецию, где остановились в самом элегантном отеле. По мере того как Альфред де Мюссе все больше и больше пил радости жизни на груди возлюбленной, угасала его страсть, а вместе с ней и поэтическое творчество. Между любовниками начались ссоры - обычные спутники пресыщения. Споры были резкие, неслыханные, продолжавшиеся иногда целые дни и ночи. В эти тяжелые дни для обоих возлюбленных больше мужества и самоотверженности обнаруживала Жорж Санд. После бурных ссор, продолжавшихся иногда, как уже говорилось, целый день, она садилась за работу, чтобы на вырученные деньги обеспечить Альфреду комфорт, без которого он не мог жить, как рыба без воды. Если верить ей, то Мюссе начал было продолжать в Венеции беспутную жизнь, которую вел прежде в Париже. Здоровье его опять пошатнулось, врачи подозревали воспаление мозга или тиф. Она хлопотала возле больного днем и ночью, не раздеваясь и почти не притрагиваясь к еде. И тогда на сцене появился третий персонаж - двадцатишестилетний врач Паджелло. Совместная борьба за жизнь поэта сблизила их настолько, что они отгадывали мысли друг друга. Болезнь была побеждена, но врач все не покидал поста возле пациента. Однажды вечером Жорж Санд передала Паджелло конверт. Он спросил, кому его вручить. Тогда она отобрала конверт и надписала: "Глупышке Паджелло". В конверте находился искусно составленный список ошеломляющих вопросов, "Только ли хочешь меня, или любишь? Когда твоя страсть будет удовлетворена, сумеешь ли ты меня отблагодарить? Знаешь ли ты, что такое духовное желание, которое не может усыпить никакая ласка?" Позднее он писал, что попал в силки к прекрасной ведьме. Поправившись, Мюссе потребовал объяснений. Она напомнила ему, что перед болезнью поэт заявил о разрыве с ней, так что считает себя свободной. Альфред засобирался в Париж, а любовники хотели отправиться в Альпы. Вскоре Жорж Санд вместе с Паджелло приехала в Париж. Он чувствовал себя здесь чужим. Связь стала обременительной для обоих, тем более что Паджелло с самого начала предполагал вернуться в Венецию без нее. Троица распалась. Мюссе выехал в Баден. Жорж Санд укрылась в своем имении. Они переписывались, и Мюссе сгорал от страсти. "...О, страшно умирать, страшно так любить. Что за желание, мой Жорж, что за желание тебя!.. Я умираю. Прощай!" - писал поэт. Мюссе, конечно, не умер, а благополучно возвратился в Париж, где они встретились и стали жить вместе. И сразу ожили кошмары подозрений и ревности, повторились обвинения и терзания. Они снова расстались и снова вернулись друг к другу. Наконец Жорж Санд написала ему: "Мы должны от этого излечиться". На этот раз они разошлись окончательно. И оба освобождались от горьких воспоминаний, наполняя ими свои литературные произведения. Перед тем как сойтись с Жорж Санд, Шопен получил жестокий удар от невесты. Она решила, что великий композитор создан для любви и страсти, а не для серой прозы семейной жизни, и предпочла композитору некоего графа. Шопен хотел заглушить свое горе, он думал утопить отчаяние в любви к другой женщине, но ошибся, так как попал из огня в полымя. Спасения не было. Случилось это так. Погода была скверная, шел дождь. Надо было куда-нибудь пойти, развеять грусть, которая так часто посещала Шопена. Куда? Он вспомнил, что у графини К* в этот вечер прием, и так-как часы показывали десять, он, недолго думая, отправился туда. Только после того, как часть гостей удалилась и остались наиболее близкие друзья дома, Шопен, несколько развеселившись, уселся за фортепиано и начал импровизировать. Окончив свою музыкальную сказку, он поднял глаза. Перед ним, опершись на инструмент, стояла просто одетая дама; от нее веяло ароматом фиалок. Она смотрела так, словно старалась проникнуть темными глазами в его душу. Через некоторое время, собираясь уходить, он увидел ту же даму. Она подошла к нему вместе с Листом и стала рассыпаться в похвалах по поводу блестящей импровизации. Шопен был польщен. Он кое-что знал о Жорж Санд, знал, что она пользуется большой известностью, что у нее было несколько любовных связей, что она вообще необыкновенная женщина, но, взглянув на нее, остался совершенно спокоен. Знаменитая писательница ему даже не понравилась. Но не красотой одной побеждает женщина. Если принять во внимание, что Жорж Санд не только часто меняла любовников, но и нисколько не церемонилась с ними, в ее характере, в ее умении держаться с мужчинами было, вероятно, нечто настолько притягательное, против чего не могли устоять даже те, кто явно не симпатизировал ей и не любил ее. Лучшего доказательства, чем любовь Шопена, нельзя и сыскать. Нежный, хрупкий, с женственной душой, проникнутый благоговением ко всему чистому, идеальному, возвышенному, он вдруг влюбился в женщину, которая курила табак, носила мужской костюм и вела открыто самые свободные разговоры. Когда она сблизилась с Шопеном, местом их совместного проживания стала Мальорка. Сцена другая, но обстановка та же, и, как мы увидим, даже роли оказались одинаковыми с одним и тем же грустным концом. В Венеции Мюссе, убаюкиваемый близостью Жорж Санд, одевал стройные стихи в искусные рифмы, на Мальорке Шопен создавал свои баллады и прелюдии. В разгар страсти Мюссе заболел, заболел также в минуты высшего любовного экстаза и Шопен. Когда у композитора появились первые признаки чахотки, Жорж Санд стала тяготиться им. Красота, свежесть, здоровье - да; но как любить больного, хилого, капризного и раздражительного человека? Так думала Жорж Санд. Она сама признавалась в этом, стараясь, конечно, смягчить причину своей жестокости, ссылаясь и на другие мотивы... Нужно было заканчивать. Но как? Шопен слишком к ней привязался и не хотел разрыва. Знаменитая женщина, опытная в таких делах, испытала все средства, но тщетно. Тогда она написала роман, в котором под вымышленными именами изобразила себя и своего возлюбленного, причем героя (Шопена) наделила всеми мыслимыми слабостями, а себя возвеличила до небес. Казалось, теперь конец неизбежен, но Шопен медлил. Он еще думал, что можно вернуть невозвратное. В 1847 году, через десять лет после их первой встречи, любовники расстались. Спустя год после разлуки Шопен и Жорж Санд встретились в доме одного общего друга. Полная раскаяния, она подошла к бывшему возлюбленному и протянула ему руку. Красивое лицо Шопена покрылось бледностью. Он отшатнулся и вышел из зала, не промолвив ни слова... Среди любовников Жорж Санд были гравер Александр Дамьен Мансо, который познакомился с ней, когда ему было 32 года, в то время как ей 45, и который тихо и мирно прожил с ней вместе 15 лет, а также художник Шарль Маршал, которого Санд называла "мой толстый ребенок". Когда они повстречались, Шарлю было 39 лет, а Санд 60. Ходили упорные слухи о ее связях и с другими мужчинами, в частности, с литературным критиком Гюставом Планше, который однажды даже вызвал на дуэль другого критика, позволившего себе отозваться без должного почтения об очередном романе Жорж Санд. Правда, нет доказательств того, что между ними существовала иная любовь, кроме любви к литературе. Нет ясности и относительно того, были ли у Жорж Санд сексуальные связи с женщинами. Своей близкой подруге, актрисе Мари Дорваль, она писала письма, которые сегодня считались бы эротическими, хотя в те далекие и славные времена были достаточно распространенным явлением и часто встречались в переписке между подругами. Маленький отрывок из одного письма Жорж Санд, адресованного Мари Дорваль, может служить примером того, какая тесная, глубокая и горячая дружба связывала этих женщин: "...в театре или в твоей постели ...я просто умираю от желания поскорее увидеть и горячо поцеловать тебя, моя леди, либо я соверсовершу что-нибудь совершенно безумное!"
|
|
